повторил задумчиво синеглазый и в момент замер, так и не договорив, как и Женя, только и шепотом, что и тоже наконец рассмотрел вместе с ним то, что увидел лишь мельком и до этого один Влад: от пальцев и кисти с кольцами, сердцами и стрелами, галочками с точками, через лилию-хинди и до предплечья-локтя с ловцом снов, сердцем с нитяным пульсом, перьевой ручкой с полной стеклянной чернильницей и дальше, как они уже могли пока только предположить, да и понять, не видя рваных и незаконченных плотных черных линий у самого же локтя и не дергая сам рукав пока дальше да и сами от него и вверх. — Твою ж! Не показалось… Не случайность и… не совпадение. Да и… не похожа, похоже. Как и с сиренью все, а! Злой рок же прям. Если и не закономерность и судьба… И не галлюцинация! Не знаю уже даже теперь — плакать или смеяться, что их не бывает одной на всех, зато бывает одна и… другая.

— Вот-вот… — хмыкнул рыжий, с трудом сглатывая горький ком прожженного дерева с горелыми травами и морской соленой пеной, сброшенной на него с очередного же морского прибоя на песчаный берег у грузных скал и редкого хвойника. — Да и одному же только дьяволу известно — поэтому ли лишь наши с тобой знаки отличия и до конца же не сошли или все куда глубже и хуже? Как и те же все узы, что не зацепились еще только однажды и тогда, а теперь вот уже сплелись и плетутся… дважды. Правда уже и не от начала, а от… оборванных концов!

— Полагаю… — сглотнул так же тяжко и тот же самый коктейль из энергий и эмоций, чувств и ощущений Женя, переводя уже не столько уставший, сколько измученный взгляд с девушки на парней и обратно, — …не так важно, насколько подгорит и будет же гореть пятая точка у нас, сколько будет гореть и подгорать она же и у Ксана с Сергеем, верно?

— Нет… — через нос выдохнул янтарноглазый, представая перед всеми уже не кем-то, а и именно же огнедышащим драконом, что пусть пока и не дал огня, но был точно в процессе его сотворения, выдав для затравки лишь облако черного дыма из сажи с легким же блеском, проседью пепла, под стать и сейчас же его собственным глазам. — Сначала — у Софии. Потом — у Розы и тех, кто вместе с ней же в сговоре… А вот уже после всех них — и у нас же с вами, ребята! Не трогая правда же только и тех же двоих, ведь… — и, не успев договорить, как и что-либо понять, он был буквально выброшен из своей же комнаты со скоростью света и звука, ведь благо поняли все другие двое, как и то, что за тем же его словом последует и в каком тоне и быстро ретировались вместе же с ним, вложив перед этим в уже порядком и многострадальные руки Софии ее же мохнатого друга, надеясь на его повсеместное действие не только на все же ее тело, а еще и на голову, тут же появляясь перед ним и закрывая за собой дверь, переводя затем дыхание, как после пробежки на длинную дистанцию по разбитым дорогам и людьми, а скорее даже и от внутреннего, как и внешнего истощения за почти уже и два дня без продыху, да и в какой-то же еще момент им и правда же показалось, что комната будет слишком мала для раскрытия и размаха его крыльев, и пусть и все так же метафорических, но и он ведь держался уже под конец из самых последних своих сил, чтобы если уж не взлететь буквально и не вылететь, разбив что-то еще по дороге просто или что-то и об кого-то не, то не разбудить и не напугать ее всем и сразу, как и собой же, раскрыв перед ней же всю силу своих сейчас прямо-таки и негодующих легких, растянутых связок с дребезжащими гландами и вполне себе уже извергающего вместе же с ядом и кислотой лаву рта, — …это они же нам их отобьют и подожгут так, перед этим же проделав то же самое и с ушами, что и не снилось! — Заметался по коридору он, не поднимая голоса, только руки, и жестикулируя же ими под свой же угрожающий шепот. — Но и разве же что — в самых страшных снах… Кошмарах! И за все же: хорошее и плохое. Что не проконтролировали… А и изначально же еще — не увидели… И не пресекли же все это сразу на корню, сровняв же еще перед этим с землей! И ведь будет уже совершенно плевать, что некоторые из нас отсутствовали… по причине! И да, ими же все пусть… и не только… придуманной… Но ведь и как придумали — так и отменили, верно? Как и всегда же, собственно: себе же на и во благо. Не нам! Поздравляю, ребята, с этого момента мы теперь официально в дерьме! И вот… черт бы побрал уже тебя, Егор! И с твоими же все статьями… А перед этим — и весь же долбаный Совет: с их же уже извечными правками и добавлениями… приложениями к законам! И чего им раньше-то не сиделось? Точнее: чего тогда сиделось, а сейчас-то вот вдруг и нет?!

— Сам не рад, брат, поверь! — Удрученно шикнул Егор и трухнул головой, слегка еще и приложившись затем своим затылком к косяку: то ли пытаясь заместить мысли на посту, то ли боль, а то ли и все вместе, где-то между еще желая слиться с ним, дверью, стеной и провалиться сквозь землю, чтобы уже упасть на дно и начать всплывать, а не ждать этого момента до сих пор, как и того, что будет только хуже, ведь если ничего не хорошо, значит, не конец, ну а им бы уже — хотя бы как-то и чтоб такой же уже конец.

— Надо же… даже без издевки и сарказма! Признал меня наконец равным? — В секунду вновь переключился Влад и почти вплотную подошел к нему, цедя теперь его глаза, пусть и за веками, но и своим же уже прямо-таки и не на шутку разгоревшимся и разгоряченным янтарем.

— Не зазнавайся! — Тут же открыл глаза блондин и сощурился, смотря ровно в его суженные черные зрачки такими же своими.

— Влад… — как-то даже и страдальчески подал голос Женя и вышел чуть вперед, встав между ними, —