океана и оставить там одну как минимум, а и как максимум, косплеить, так по полной, согнать ее под лестницу, в чулан и запереть на долгие годы и века, занявшись наконец пробежкой по лестнице ранним утром и поздним вечером, где-то даже и не прерываясь на сон, праздники и выходные, а еда и питье, конечно же, как обычно и по расписанию, на той же все лестнице и через узкие и мелкие, но и все же прорези-стыки ступенек, да, курьером-носильщиком, как и поваром, ей она не нанималась, но отчего бы и не совместить полезное с приятным — самой поесть, как она и без всего этого-то, так еще и ее потравить, но и они же все как-то прошли мимо них: его и ее. Как и он же сам, только ведь и сейчас наконец распознав и увидев ее вредную привычку — и это, увы и ах, к его же все уже сожалению и явно не чьей-то еще радости, не безмерная любовь к ночникам, как и фонарикам и тем же самым синим лампочкам, они просто были, как и курение в ее еще, уже его и их жизнях. Одна ли всего или из многих, да и есть ли разница? Как и то — давно ли и кто именно налажал, допустив ее еще в это и это же уже все первым? И будто бы отвечая уже на заранее известные его же риторические и так и не озвученные вопросы такими же известными своими же ответами и за него же самого, синие индикаторы на небольшом черном металлическом нагревателе, подключенном по такому же закрученному USB-проводу к среднему черному металлическому переносному блоку питания, продолжали бегать по интервалу из четырех серых прорезей-кружков на нем, то затухая, то вновь возгораясь, указывая по не совпадению ли, не случайности прямо на него. — И чего я еще о тебе не знаю? — Прошептал, а даже и почти что неслышимо просипел он, пристроившись на корточках у края кровати со стороны уже спящей Софии.

— Ой, да ладно тебе… — небрежно фыркнул янтарноглазый и, пройдя до окна, задернул шторы полностью, прервав тем самым напряженную и прямо-таки нагнетенную другими двоими тишину легким скрипом металлических колец, врезанных в них, по такому же карнизу и шуршанием же самой довольно-таки тяжелой и плотной их ткани по полу. — Сделал, понимаешь ли тут, из мухи слона! Ну, побаловалась… балуется девчонка, с кем не бывает и… не было?

— С ангелами, например! — Рявкнул несдержанно синеглазый и тут же стушевался под хмурым темно-зеленым взглядом Жени, обращенным на него же над враз напрягшейся спиной и таким же правым плечом, сбросившим затем уже их общее внимание на вздрогнувшую и промычавшую что-то на сонном девушку. — С ангелом… Кем она и является… так… к слову сказать. Или ты уже забыл и мне тебе напомнить?

— И что? Какая разница-то? Ничто же человеческое ни им, ни кому бы то ни было — не чуждо, разве нет? Ты же мне это сам как-то и сказал… Повторил и напомнил… Или ты уже сам забыл и уже мне тебе это напомнить? Хотя, ой, да… уже напомнил! — Отбил Влад с совершенно спокойным выражением лица и так же спокойно прошел к своей кровати, обойдя перед этим Егора и, не преминув воспользоваться и положением сил в моменте, вернул ему его же тычок в плечо, только теперь уже в правое и от правого же и сел на ее край, подле того же все еще сидящего на корточках практически и у самого же лица брюнетки Жени и в ногах самой же девушки, уложив медведя рядом с ней и собой пока. — Да, согласен, такой себе коллаб из дневника и табака… То ли вот дело и… виски, м? А девочке, соответственно, вино! Но… Она же сама это выбрала, предпочтя нас же всех — им: давайте поймем, примем и… смиримся уже с тем, что в этой конкретной битве одушевленного и не мы с треском и всухую же проиграли! Битву, да… Не войну. Она же — еще только впереди! Но, а если уж прям начистоту-серьезно и на то пошло… — продолжил пусть и высоким, но и все же еще шепотом он, взяв в руки сложенный у себя же за спиной Софией при какой-то хоть, но и расстеленной кровати плед с длинным ворсом, под одеяло же она так и не залезла, как и, собственно, не легла на простынь и подушку нормально, не рискнув для начала еще и более-менее раздеться для сна, настолько устав, вместе с тем еще и застеснявшись ложиться таким образом и в таком же не виде на все же готовенькое, и развернул его, укрывая им ее поверх ее спортивных штанов и кофты, подвернутой в рукавах до локтей, — …она — еще и демон. И не чуждо — вдвойне… Да и плевать совсем! Так что… Учись у лучших — пока мы с ней живы!

— Даже не начинай об этом снова, ты меня понял? — Рванул его за волосы на себя правой рукой Егор, упершись своим уже и темно-синим взглядом в искрящийся даже в темноте янтарь, будто еще и подзадориваемый же изнутри развеселым пожарищем с танцующими вокруг него чертями с песней, льющейся наперебой и распев «А шалость снова удалась!» и бросающими в него все новые и новые травы, где и с землей и только задыхаясь, вдыхая полными легкими морской бриз с солью и не раздражаясь, не плюясь же ими ничуть, только подпитываясь и насыщаясь еще больше. — Только — не в разрезе ее!

— Так, оба закончили! — Не выдержал уже и сам Женя, рявкнув тем же высоким и чуть даже грубым шепотом, заметив, как София еще сильнее зашевелилась и даже уже перевернулась на свой правый бок: то ли ища тишины, то ли уже и именно же света в темноте, как в тоннеле, пока с натяжением ткани пледа на ее тело и по ее же открытой уже коже рук проходилась не только она же сама, но и руки, пальцы Влада, а стоило им напрямую коснуться ее левого предплечья и повести к той же кисти, как его передернуло буквально самым что и ни на есть разрядом тока и его же глазам, пока что и единственным же из всех здесь находящихся, явились первые темные очертания ее же татуировки. — Твою ж!..

— Что там?.. — Тут же подорвался зеленоглазый и уже привстал, чтобы присмотреться, как ему же наперерез выскочил и навис