невероятно красиво. Судно в ночи стало последним шансом Сицзяня на спасение. Шао Цзюнь занервничала, затем ускорилась, снова сократив расстояние. Старик, заметив это, завопил что есть мочи:

– Спасите!

Лодка с несколькими фонарями медленно плыла в их сторону. На борту находились шесть человек. Прямо в центре стоял молодой господин, одетый в парчовый халат с цветным узором, рядом с ним – прекрасная девушка с пипой[54] в руках. Именно эти двое пели в ночи. Из-за огней людям на борту было сложно разглядеть реку, поэтому, когда раздался голос Сицзяня, парень перепугался. Один из «пассажиров», похожий на слугу, вышел вперед с фонарем, чтобы осветить мрак, после чего все увидели мокрого старика, взбирающегося на нос лодки. Из его левого плеча торчал меч и ручьем текла кровь. Слуга подскочил от испуга, приняв незнакомца за демона, как вдруг тот заговорил:

– Я – управляющий мавзолеем Сяолин! За мной гонится государственная преступница!

Шао Цзюнь тоже достигла лодки, а увидев, как старика затащили в лодку, заволновалась. От отчаяния она забыла про боль в плече. Схватив за нос судно, с непонятно откуда взявшейся силой, она выпрыгнула из воды и вытащила из-за пояса кинжал.

«Даже если умру, убью эту тварь, а следом уничтожу подвеску!» – в голове девушки крутилась лишь эта мысль. Евнух Чэнь решил, будто все кончилось, и рухнул без сил. Погоня измотала его до предела. Только он не ожидал, что ассасин уже здесь. Увидев клинок в ее руках, старик вскрикнул. Но как только она сделала выпад, неизвестно откуда появился бамбуковый шест, мигом выбив кинжал.

Вмешался «певец». Он выглядел холеным сыном какого-нибудь наместника, посему отточенная техника удара немало удивила Шао Цзюнь – молодой господин показал один из методов владения копьем. Парировав выпад, юноша несколько раз опустил палку на левое плечо нападавшей. Он заметил рану и решил воспользоваться этим, а мокрая одежда и кровопотеря помешали девушке уклониться.

«Простите, наставник…» – подумала Шао Цзюнь перед тем, как от боли потерять сознание.

Глава 9

Удивительное мастерство

Гокаку

Едва различимое пение разбудило бывшую Милосердную наложницу:

Кружился над лугом пустым

От ветки отпавший цветок.

Под занавесь, прямо в окно

Его зашвырнул ветерок…[55]

Слова звучали нечетко, зато голос был очень красивым и мелодичным. Наполовину проснувшись, Шао Цзюнь подумала: «Ха, я в Леопардовом павильоне?»

Когда ей приказали прислуживать императору Чжу Хоучжао, девушка впервые узнала слова пьес. Правитель оказался любителем игр и увеселений: время от времени приглашал в Леопардовый павильон труппы и, если выступление оных его не устраивало, вместе с Шао Цзюнь переодевался, чтобы посмотреть спектакль в известном доме семьи Чжа, который находился на улице Цяньмэнь. Тогда она не особо понимала искусство, но пение актрис ей очень нравилось.

Доносившаяся издалека песня как раз походила на услышанную когда-то, потому бывшая наложница подумала про Леопардовый павильон. Вдруг в песне появилась фальшь. Во дворец отбирали только лучших актеров и певцов: никто из них никогда не сбивался. Девушка на миг замерла, а затем попыталась открыть глаза. Ничего не вышло. Веки будто приклеились. Со второй попытки ей это удалось, и яркий свет ослепил Шао Цзюнь. Она решила снова прикрыть веки, дать себе время успокоиться, слушая песню.

Голос казался молодым, даже детским. Вряд ли исполнитель понимал смысл песни. Затем настала очередь следующей части:

Напугала красавицу сладкая мука,

Она покраснела, стесняясь снов.

Ветер восточный на ложе

Пару алых обронил лепестков[56].

Дойдя до фразы «пару алых обронил лепестков»[57], голос певицы не справился с высокой частью, перестав попадать в ноты. Вздыхая и смущаясь, она хотела вновь поймать ритм и все пела эту фразу.

К этому моменту Шао Цзюнь почти пришла в норму. Открыв глаза во второй раз, она обнаружила, что лежит под тонким пледом на тахте. Похоже, ее принесли в кабинет: все вещи в помещении были красиво и аккуратно расставлены, у ее изголовья находился празднично красный канделябр, в котором горело несколько свечей толщиной с руку, ярко освещая комнату. У кровати ассасин увидела стол, напротив него – скамейку. На ней сидела девочка лет двенадцати-тринадцати на вид. Ее волосы были собраны в два пучка по обе стороны от ушей, а сама она болтала ногами, не доставая до пола, и все пыталась осилить песню.

«Где я? На тюрьму не похоже…» – подумала Шао Цзюнь. Она собиралась встать, но, когда оперлась о тахту, руку пронзила острая боль. Ассасин тихо застонала. Услышав это, девочка прекратила петь, вскочила со скамейки и подошла к лежанке, чтобы поддержать голову Шао Цзюнь. Она подложила две большие подушки под нее и сказала:

– Ой-ой! Лекарство только начало действовать, лучше не двигайтесь. Я налью вам отвар из женьшеня.

Бывшая Милосердная вспомнила, как вчера вечером молодой господин сильно ударил ее палкой в плечо. После она отключилась, а следом… очнулась здесь и чувствовала себя лучше. Шао Цзюнь хотела ощупать рану, но наткнулась на многослойную повязку. «Значит, меня уже осмотрели и нанесли лекарство», – решила она. Затем посмотрела на певицу. Та подошла к краю стола и, встав на цыпочки, взяла большую чашку, после чего аккуратно поднесла ее ко рту раненой.

– Госпожа, выпейте этот отвар, тогда рана быстрее заживет.

Терпкий запах ударил в нос Шао Цзюнь. Еще во дворце почивший император, перед тем как пить такие отвары, сначала давал попробовать ей, поскольку она разбиралась в них. Аромат подсказал, что напиток прекрасного качества. Медленно сделав глоток, девушка почувствовала прилив сил. Посмотрев вокруг, она спросила:

– Сестренка, где я?

Певица, услышав такое обращение, с улыбкой ответила:

– Я недостойна такого обращения, поскольку просто служанка здесь. Зовите меня Яньфэй.

Шао Цзюнь удивилась: девочку звали «Густой туман», в то время как слуг обычно называли в честь времени года либо цветка: «Весенняя орхидея» или «Хризантема».

Яньфэй заметила сомнения новой знакомой и указала на стену, где висело стихотворение.

– Так меня назвал хозяин. Сказал, слово взял из этого стихотворения. Вы умеете читать? Проверьте, не обманул ли меня господин.

Вела себя девочка без какого-либо высокомерия или попытки понравиться, так что имя очень ей подходило. Шао Цзюнь задумалась: «Неужели ее хозяин спас меня? Зачем? Кто он?»

Малышка заподозрила неладное из-за долгого молчания гостьи и разочарованно спросила:

– Выходит, там нет моего имени? Так и знала! Хозяин просто пошутил.

Ее голос вернул девушку в реальность. Она внимательно прочитала стихотворение: