Можете представить, какой пейзаж увиделПетька, войдя первый раз в загаженные залы. Мужик взялся за дело серьезно.Затеял евроремонт со сменой всего – сантехники, пола, дверей, окон. Вот именнов тот момент, когда рабочие начали выламывать старые рамы, и произошелневероятный случай. Стоило им отодрать старинный подоконник, как из небольшогоуглубления выпала железная коробочка с надписью «Ландринъ». Петька, нерастерявшись, быстренько сунул ее в карман и поставил мастерам несколькобутылок водки с закуской.

В упаковке из-под монпансье обнаружились тричудесных браслета и несколько довольно крупных драгоценных камней – то лиизумрудов, то ли брильянтов. Короче говоря, ремонт он оправдал, да ещеосталось. Случилась история в 1996 году, скорей всего «хованку» сделалдореволюционный хозяин, удачливый московский адвокат, изгнанный большевикамисразу после революции. Вероятно, он думал, что безобразие ненадолго…Драгоценности пролежали в укромном уголке без малого восемьдесят лет…

Может, и собранное Николаем Корзинкиным тожепреспокойненько ждет владельцев на кладбище в деревне Горловка? Скорей всегоБазиль сейчас там. А почему задержался? Да заболел просто, рылся под дождем всырой земле, подхватил воспаление легких и теперь лежит в какой-нибудь сельскойбольнице, или гостинице, или в избе…

Представляю, как его там лечат! Небосьтемпература под сорок, лежит там без памяти… Надо срочно ехать в Горловку иискать Базиля. Естественно, жители знают, куда подевался приезжий. Какой бывеличины ни оказалась деревня, слухи разносятся по ней в минуту. Хотя скорейвсего Базиль никому не рассказывал о своем французском подданстве, по-русскиКорзинкин говорит, как москвич, даже «акает» и тянет гласные. Да, немедленноеду.

Едва дождавшись восьми утра, понеслась вбиблиотеку. Есть у нас замечательная вещь, подаренная лет десять тому назадодним из моих благодарных студентов, – Атлас военного. Все Подмосковье изображенов мельчайших деталях, нанесены не только шоссе и асфальтированные дороги, но ипроселки, всяческие дорожки, чуть ли не тропинки. Я влетела в кабинет инаткнулась на сидевшего за письменным столом Кешу.

– Мать? – удивился тот. – Чегов такую рань вскочила?

– Атлас хочу посмотреть, а ты работаешь?

Аркашка хмыкнул и потянулся.

– Ну скажи, почему меня вечно нанимаютзащищать идиотов?

Да, это вопрос. Сын долго учился и в отличиеот многих студентов практически никогда не пропускал занятия. Причем, по сути,получил два высших образования – одно на юрфаке МГУ и параллельно в Сорбонне,Парижском университете. Казалось, такого адвоката с руками оторвут. Выяснилось,что вовсе даже и нет.

Сначала бедный Кешка просто сидел вконсультации, отвечая на вопросы типа: «Какое количество отпускных днейположено больному язвой желудка?» Клиенты с уголовными делами предпочиталиобращаться к мужчинам постарше или к женщинам моего возраста с волчьимвзглядом. С горя Аркашка отпустил жиденькие усики и стал похож на небритогопетушка, солидности ему чахлая растительность над губой не прибавила. Современем дело все же сдвинулось с мертвой точки, и появились первыеподзащитные: мелкий жулик, выдававший давно потерявший всякий вид и вкус кофеза первоклассную «Арабику»; студент, напившийся до беспамятства и укравший вларьке два «Сникерса»; алкоголик, взломавший во дворе машину соседа… По мне,так всем им следовало как следует наподдавать по заднице и выгнать домой. Нороссийская юстиция строга к мелким правонарушителям, и они загремели на нары.Даже под подписку о невыезде им не разрешили остаться на свободе – посчиталинастолько опасными, что заперли в Бутырку.

– Если б удалить из московских СИЗО всехидиотов, кретинов и мелких жуликов, – возмущался Аркашка, – то можнобыло бы настоящих преступников содержать в нормальных условиях. А то ведь илюдей мучают, и закон частенько нарушают: места-то не хватает, вот и попадаютподельники в одну камеру! Ну скажи, что за опасность исходит от жулика,сперевшего по дури пару шоколадок? Ну ладно, суди его справедливым судом,возьми подписку, но сажать! А у милиции свой расчет – тюрьмы переполнены,следовательно, правоохранительные органы работают.

Потом стали появляться новые дела, несколькоочень серьезных, и вот очередное…

– Хочешь почитать? – предложилАркашка и подсунул свой блокнот.

Я стала просматривать странички, исписанныеего крупным, ясным почерком, и через минуту не знала, плакать мне или смеяться.

Два путевых рабочих, Гвоздев и Подольский,слили из цистерны три литра спирта. Обрадованные неожиданной удачей, мужикиприбежали с банкой в бытовку, где преспокойненько обедал третий участниктрагической истории – путеец Никандров. Работяги решили угоститься дармовойвыпивкой, но обнаружили, что в вожделенной «огненной воде» плавают щепки исоринки.

– Не беда, – почесал в затылкеГвоздев, – процедим.

Сказано – сделано. Принялись искать подходящийкусок материала, перерыли бытовку – ничего. И тут бедолаге Никандрову пришла вголову восхитительная мысль.

– Братцы, – закричал он, – женавелела памперсы для дочки купить, ща через него и сольем.

Моментально распотрошили упаковку «Хаггис»,вытащили один, поставили под него кастрюльку, а сверху принялись аккуратноплескать спирт. Когда банка опустела, мужики, радостно потирая руки, поднялиотчего-то сильно потяжелевший памперс и обалдели – пусто. Весь напиток впиталсявнутрь. Обозленные парни принялись выкручивать «Хаггис», но «ковбой» стоялнасмерть, из него не выдавилось ни капли. Как и обещала реклама, памперспревратил жидкость в гель. Несчастные работяги разобрали предмет ухода замладенцем на составные части – ничего, кроме слегка влажных внутренностей.Каким образом три литра жидкости ухитрились исчезнуть в небольших бумажныхштанишках, оставалось загадкой.

– Во, блин, дает, – только и смог вымолвитьНикандров.

– Все из-за тебя, козел, – обозлилсяГвоздев.

– Сам козел, – ответил Никандров.

Слово за слово, завязалась драка, в пылукоторой, говоря языком протокола, «Гвоздев нанес Никандрову семь раненийколюще-режущим орудием, несовместимых с жизнью и повлекших за собой смертьпоследнего». Итог «памперсной» эпопеи – один труп и увезенный в СИЗО Гвоздев.Он-то и стал Аркашкиным подзащитным.

– Теперь представляешь, что станет ссудейскими, когда они ознакомятся с делом? – спросил грустно Кешка. –Ну, судья, предположим, удержится, а народные заседатели просто сдохнут сосмеху!

«Очень смешно, – подумала я, роясь ватласе, – можно просто обхохотаться, убили человека из-за выпивки!»