С любопытством всмотрелся в свое отражение в зеркале.Вмятина на лбу стала заметно больше, впервые за долгие годы ее даже частично незакрывали волосы, и выглядела она ужасно. Такая глубокая, что в ней уместиласьбы чашка кофе, если б он лежал на спине. Но теперь, по мнению Блейза, он неочень-то напоминал безумного похитителя детей с полицейского рисунка. Скорее,выглядел иностранцем, из Германии, или Берлина, или откуда-то еще. Только глазаостались теми же. И что будет, если его выдадут глаза?

– У Джорджа есть солнцезащитные очки, – вспомнил Блейз. –Это выход… верно?

С одной стороны, он отдавал себе отчет, что выглядит дажеболее подозрительным, чем прежде, но, с другой – может, и нет. И потом, что ещеон мог сделать? Уменьшить рост точно не получилось бы. Оставалось лишь одно:заставить внешность работать на него, а не против.

Конечно, он не понимал, что, пожалуй, поработал надизменением образа даже получше Джорджа, не понимал, что нынешний Джордж –продукт его подсознания, яростного, наполовину безумного, которое существовалопод наружным слоем глупости. Долгие годы он полагал себя тупицей, принимаясобственную глупость как непременный элемент жизни вроде вмятины во лбу. И темне менее какая-то часть мозга продолжала функционировать глубоко внутри, подсильно поврежденным наружным слоем. Продолжала функционировать в полномсоответствии с инстинктом выживания, свойственным живым существам. Точно так желичинки, черви, микробы продолжают жить под поверхностью полностью выгоревшеголуга. Эта часть помнила все. Каждую нанесенную обиду, каждый случай жестокогообращения, каждую пакость, с которой он сталкивался в этом мире.

Он прошел немалую часть лесной дороги от Апекса, когдаогромный, старый, под завязку загруженный лесовоз нагнал его и остановилсярядом. За рулем сидел небритый мужчина в клетчатой шерстяной куртке, из-подкоторой выглядывала теплая нижняя рубашка.

– Залезай! – крикнул он.

Блейз вскочил на подножку, с нее перебрался в кабину.Поблагодарил водителя. Тот кивнул.

– Тебе в Уэстбрук?

Блейз поднял сжатые в кулаки руки, оттопырив большие пальцы.Водитель переключил передачу, и лесовоз тронулся с места. Хотя, похоже, неочень-то и охотно.

– Видел тебя раньше? – прокричал водитель, перекрывая ревмощного двигателя. Стекло в его окне было разбито, так что холодный январскийвоздух, врываясь в кабину, боролся с теплым, из обогревателя. – Живешь наПалмер-роуд?

– Да! – прокричал в ответ Блейз.

– Джимми Каллэм раньше там жил. – Водитель предложил Блейзуневероятно измятую пачку «Лаки страйк».

Блейз взял сигарету.

– Хороший парень, – кивнул Блейз. Его начисто выбритуюголову скрывала красная вязаная шапочка.

– Уехал на юг, наш Джимми. Слушай, а твой друг еще с тобой?

Блейз догадался, что водитель спрашивает о Джордже.

– Нет. Нашел работу в Нью-Хэмпшире.

– Да? Эх, нашел бы он там работу и мне.

Они перевалили вершину холма и покатились вниз, набираяскорость. Кабину немилосердно трясло на разбитой дороге. У Блейза возниклоощущение, что незаконный груз подталкивает их сзади. Он и сам водилперегруженные лесовозы. Однажды вез в Массачусетс рождественские ели, суммарныйвес которых на полтонны превосходил разрешенный предел. Раньше его это никогдане беспокоило, но теперь ситуация изменилась. Потому что только он стоял междуДжо и смертью.

После того как они выбрались на асфальтированную дорогу,водитель упомянул про похищение ребенка. Блейз напрягся, но не сильно удивился.

– Когда они найдут парня, который похитил этого малыша, имследует повесить его за яйца, – предложил водитель, с дьявольским скрежетомврубая третью передачу.

– Пожалуй, – откликнулся Блейз.

– Это такое же безобразие, как и захваты самолетов. Помнишьо них?

– Да. – Блейз ничего не помнил.

Водитель выбросил окурок в окно, тут же закурил следующуюсигарету.

– Это нужно прекратить. Они должны ввести смертную казнь длятаких, как этот. Может, и расстреливать их.

– Ты думаешь, они поймают этого парня? – спросил Блейз. Унего начало складываться ощущение, что он – шпион в каком-то фильме.

– А у Папы Римского высокая шапка? – спросил водитель,сворачивая на шоссе №1.

– Кажись, да.

– Я хочу сказать, это ясно без слов. Разумеется, они егопоймают. Всегда ловят. Но вот ребенок погибнет. Помяни мое слово.

– Ну, я так не думаю.

– Не думаешь? А я знаю. Вся эта идея – чистое безумство.Похищение детей в наши дни? ФБР пометит все купюры, или перепишет серийныеномера, или поставит на них невидимые глазу значки, которые проступают толькопод ультрафиолетовым светом.

– Наверное, да. – Блейз встревожился. Он-то совершенно обэтом не думал. Однако, если он собирался продать деньги в Бостоне, парню,которого знал Джордж, какое это имело значение. И Блейз начал успокаиваться. –Ты думаешь, этих Джерардов действительно можно раскрутить на миллион баксов?

Водитель присвистнул.

– Они просят так много?

В тот момент Блейз с радостью откусил бы свой язык ипроглотил его.

– Да, – сказал он и подумал: «Ох, Джордж».

– Это что-то новое, – заметил водитель. – В утренней газетеничего об этом не написали. Ты услышал по радио?

– Убей его, Блейз, – ясно и отчетливо сказал Джордж.Водитель приложил руку к уху.

– Что? Я не расслышал.

– Да, слышал по радио. – Блейз смотрел на свои руки, лежащиена коленях. Большие руки, сильные. Одна из них сломала шею колли, а ведь онтогда был еще ребенком.

– Они смогут получить такой выкуп, – водитель выбросил вокно окурок второй сигареты и закурил третью, – а вот потратить – нет. Нет,сэр. Никогда.

Они ехали по шоссе №1 мимо замерзших болот и закрытых назиму садков, где выращивали моллюсков. Водитель не хотел выезжать на платнуюавтостраду с расположенными на ней пунктами взвешивания. Блейз прекрасно егопонимал.

«Если я ударю его в шею, в адамово яблоко, он проснется нанебесах до того, как поймет, что умер, – подумал Блейз. – А потом я смогуперехватить руль и перетащить его сюда, на пассажирское сиденье. Любой, ктоувидит его, подумает, что он решил немного вздремнуть. Бедняга, решат они,наверное, сидел за баранкой всю…»