и направила луч в топку — там обнаружились несколько полусгоревших обугленных головешек и небольшое количество золы.

— А где дрова взять? Все же мокрое, — послышался из темноты голос Лизы.

— Посмотри в подпечье, — не дожидаясь, пока Лиза поймет, где это, Давид подошел слева от топки, нагнулся и запустил руку в темное углубление. Пошарив, он вытащил несколько сухих поленьев.

— Оно! — довольный, Давид слегка улыбнулся.

— Откуда ты все это знаешь? — удивленным тоном спросил Денис. Судя по всему, голова у него немного прошла и теперь он всматривался в тени, пляшущие по стенам странной избы.

— Просто… знаю, — ответил Давид.

— Ну что… кидай, — сказал Шаров.

— Сначала поищите что-то легко горючее, может у кого газеты остались. Нужно чтобы печь немного прогрелась, иначе мы тут задохнемся, — сказал Давид.

Народ тут же бросился рыскать по сумкам и скоро на столе образовалась хорошая кучка всего того, что нужно было выбросить, включая газеты, в которые заворачивали вареные яйца, обрывки упаковочной бумаги, коробка из-под конфет, а под конец к этой куче добавилась пустая пачка из-под папирос «Герцеговина Флор», которую виновато положил Червяков.

— Закончились, — развел он руками.

Шаров покачал головой, но ничего не сказал.

Когда весь мусор оказался в топке, он чиркнул спичкой и по мятым обрывкам бумаги весело заплясало пламя.

Тем временем Давид настругал щепы и подкинул в огонь.

— А теперь, — сказал он, — кладите дрова параллельно и закрывайте дверцу. А внизу там поддувало, его немного нужно открыть.

Через пятнадцать минут в избе ощутимо потеплело и настроение у всех сразу улучшилось — моментально забылись и тяготы похода, и странные пугающие события и даже встреча на берегу ручья — все выветрилось из голов в один момент. Галдя, смеясь и осыпая друг друга шутками, ребята принялись вытаскивать из сумок оставшуюся провизию.

— Хорошо, что краба не съели! — громогласно объявил Марченко, водружая банку в центр массивного стола.

Ребята сразу забыли об обидах и даже Червяков, всю дорогу букой плетущийся в хвосте и зло посмеивающийся над более младшими товарищами — присел на скамью и улыбался, словно ни в чем ни бывало.

Никто даже не заметил, как Шаров отошел в сторонку и застыл возле окна, где сквозь маленькую щелку была видна покосившаяся изгородь и уже почти неразличимый край леса, за которым продолжала громыхать неведомая канонада.

Глава 14

1941 год

Провизия из мешков и спортивных сумок быстро перекочевала на большой деревянный стол, выщербленный и исполосованный, точно жесткая ладонь старика линиями жизни и смерти, бесчисленными хаотичными порезами миллионов ножей. Штук пять яиц, диковинный дефицитный (финский!) сервелат, хлеб, остатки курицы, банка сгущенного молока — Марченко в отблесках оранжевого пламени печи доставал провизию из сумки, будто там скрывался целый магазин. По окончании процедуры он развел руками, при этом густо покраснев:

— Пробачите… я как чувствовал, что поход затянется…

На этот раз его никто не стал укорять. Только Червяков, наблюдая почти мистическую картину появления все новых и новых продуктов, слегка присвистнул.

— Ну ты паря и барин…

Этой кличке, которая негласно закрепилась за ним в школе, Петя нисколько не обиделся, даже наоборот — спина его распрямилась, и он гордо оглядел стол, после чего удовлетворенно кивнул:

— Прошу к столу товарищи партизаны!

Банка с крабами оказалась в руках Давида, который с удивительной ловкостью вскрыл ее обычным перочинным ножичком — даже Червяков рот разинул от удивления.

— Фига се, — вырвалось у него. — Это как ты так?

— Дед научил, — уклончиво ответил Давид и поставил банку в центр стола.

Девочки порезали колбасу и хлеб, распределили курицу и яйца — всем поровну и порции получились вполне приличные, особенно учитывая то, что ужинать, в общем, никто не планировал.

Давид вынул из сумки термос и потряс им.

— А вот чая у нас почти не осталось. Но… — он обернулся и показал на большой самовар за спиной, — можно в нем согреть воду.

— Здесь же электричества нет, — удивился Денис. — Как ты сможешь его нагреть? — он округлил губы и выдохнул, имитируя облачко пара. — Дыханием что ли?

Лиза засмеялась.

В избе установилась какая-то теплая и доброжелательная атмосфера как бывает ближе к завершению любого похода, когда уже никуда не нужно идти и можно спокойно посидеть у костра, в данном случае, у печки. Шаров прислонился к стенке у окна, поглядывал на ребят и качал головой. Даже несмотря на инцидент у озера, странности и нестыковки на пути, включая, что он (а кто еще?) завел ребят точно Сусанин в какие-то дебри, где они благополучно заблудились, он был рад, что все так произошло. Ради таких моментов и стоит жить, — подумал он. Если кто из них и вспомнит когда-нибудь школьные годы — то в памяти всплывет именно этот вечер, а не бесконечная череда унылых скучных уроков.

Давид тоже улыбнулся.

— Растяпа! — Он снял тяжелый самовар с полки, поставил на стол, потом открыл крышку. Из самого дна, оттуда, где у обычных электрических самоваров находится спираль, торчала труба. — Видишь, это труба называется кувшин и сюда нужно положить несколько лучин, после чего зажечь их. Но мы будет засыпать угли из печки, так быстрее! Кувшин нагревает воду в тулове самовара. Удобно! Раньше, в основном, так воду и грели.

— Ого, — раскрыл от удивления рот Денис. — Надо же! А… вода? Где взять воду?

Лица ребят повернулись к Шарову.

Он медленно подошел к столу, открыл крышку самовара и заглянул внутрь. Потом обвел взглядом многочисленные полки, заставленные всякой домашней утварью, заметил здоровенную алюминиевую кастрюлю, из которой торчала длинная ручка половника.

— Так. Водопровода здесь нет, поэтому придется идти на улицу. Там я видел колодец, а вы пока начинайте ужинать.

Раздались облегченные вздохи, что неприятную участь идти в холодный и влажный сумрак командир взвалил на себя.

Шаров подхватил кастрюлю, снял со спинки скамьи куртку, нацепил ее, и подошел к двери. Немного выждал, отодвинул засов, вновь глянул на ребят.

Удостоверившись, что никто не обращает на него внимания, тихо вышел.

На улице уже стемнело. Он едва различил очертания колодца, стоящего на полпути к сараю, напоминающему хлев. Дождь прекратился, в воздухе висела тончайшая водяная пыль — холодная и мерзкая.

Шаров поежился. Стоя с этой кастрюлей на лестнице перед домом, он