– Что вы такое говорите?! – возмутилась Мариша.

– Ты не кричи, – спокойно ответила Матрена, – я знаю, что говорю. Если бы убили только Ваню, Лида бы этого не пережила! Он для нее был всем. Дочка-то давно от нее уехала, Лидия одна осталась. И такая хандра на нее напала – не ела, не пила она! Краше в гроб кладут. Все про дочку вспоминала. Мы ее даже ругали за ее любовь сумасшедшую. Нельзя с такой силой любить другого человека. А она нам отвечала: «Все понимаю, бабоньки, но ничего не могу с собой поделать». А потом приехала к ней дочка – и осталась почти на месяц. Мы все думали-гадали: что случилось? Раньше-то она приезжала сюда только на выходные, и то редко, на такой долгий срок никогда не оставалась. А уж когда она уехала, мы Лиду принялись расспрашивать. Представляете, что выяснилось?

– Что?

– Дочь ее была беременна, причем будущий отец ребенка скрылся в неизвестном направлении. Сказал, чтобы с младенцем она расхлебывалась сама. А у девушки ни квартиры в городе не было (жилье-то она снимала), ни работы достойной. Секретарь… разве ж это работа? Так, принеси-подай. А уйдет она в декрет, кто кормить-поить ребенка будет? Ну, мы давай Лидке сочувствовать, а она нам и говорит: «Вы чего, бабоньки, сопли распустили? Радоваться надо, а вы слезы льете!»

Да чему радоваться-то, говорим. Мать-одиночка, без средств к существованию!

А она отмахнулась от нас, как от назойливых мух, и говорит: «Глупости это все. Если Бог дает детей, он даст и денег на них. А я уж как-нибудь выращу этого ребеночка».

Мы, как говорится, выпали в осадок: «Так ты его растить, – говорим, – собираешься?! Тебе сколько лет? За тобой скоро ухаживать придется кому-то. А ты младенца собралась выкармливать!»

«А вы меня раньше времени не хороните, – отвечает она, – пока я жива, буду его воспитывать».

Посмотрела она на наши кислые морды и рассмеялась. «Какая разница, – говорит, – сколько мне лет и сколько у меня денег? Ребеночек у нас будет! Радоваться надо! Наконец-то и мне улыбнулось счастье!» И пошла от нас прочь, довольная такая…

Через полгода приехала ее дочка и привезла мальчика. Хороший мальчишка был, крепкий, спокойный. Никаких хлопот Лидии он не доставлял. Мы ей помогали, чем могли. А уж любила она его… Еще больше, чем дочь. Да ведь это и немудрено! К внукам всегда по-другому относятся. С детьми-то своими как получается… Все время родители в делах, в работе, времени на ребенка не хватает. Глядишь, а он уже в школу пошел. Хвать – институт окончил! А с внуками – все не так. Им можно больше времени уделить. И побаловать их вдоволь, пока родители не видят. Ваня и в школу здесь ходил, пока ее не закрыли. Сначала Лида хотела определить его учиться в село, да тяжело это – ходить туда-обратно по пять километров ежедневно. Пришлось к матери его отправлять. Так что последние два года он в городе жил. Но, как только наступали каникулы – сразу сюда, к бабке. Лида-то для него и за отца, и за мать, и за бабушку была. Вот так! А к чему я это рассказывала? – Матрена нахмурилась. – Ах да! Если бы убили только Ванечку, а Лиду оставили в живых, она бы сама на себя руки наложила. Шутка ли, такая трагедия!

– А дочери ее… сообщили?

Женщина застыла на половине фразы и в ужасе уставилась на сыщика:

– Забыли! Мать моя, забыли! Что делать-то?! У меня и адреса ее нет!

– А кто-нибудь его знает?

– Сомневаюсь… Она же квартиру снимала… И на одном месте долго не сидела. Искала все, где подешевле. У Лиды в доме наверняка есть адрес. Только где его искать?

– А вы могли бы посмотреть? Наверняка ведь знаете, где она хранила важные документы.

– Нет, я не могу, – замахала руками женщина.

– Почему?

– Они же там лежали…

– Кто?

– Ваня с Лидией.

– Ну и что? Их там уже нет.

– А дух-то остался!

– Матрена Филипповна! Вы же взрослая женщина!

– И что из этого? Дух покойника пребывает в помещении три дня, и как он себя проявит – неизвестно.

– А еще укоряли Изольду Сергеевну в некоторых странностях…

– Так то – странности, а у меня совсем другое!

– Значит, не пойдете?

– Нет!

– Что ж, не будем настаивать.

– Что-то я устала, – пробормотала женщина и схватилась за голову. – Наверное, давление поднялось. Вам лучше уйти! Давайте как-нибудь в другой раз продолжим этот разговор.

– Хорошо. Отдыхайте. Еще увидимся.

Они вышли из дома под бесконечные вздохи Матрены Филипповны. Она явно разнервничалась и хотела поскорее спровадить незваных гостей.

– Что это с ней? – поинтересовалась Мариша, когда они вышли на улицу.

– Ей явно не понравилось упоминание об адресе дочери Лидии Семеновны, – задумчиво протянул Эрик. – До этого она весьма охотно с нами разговаривала. Ты не заметила ничего любопытного в ее рассказе?

– Заметила. Похоже, она не очень-то любит детей. Во всяком случае, считает их обузой. Да и материнскую любовь принимает за докуку.

– А я еще кое-что подметил. Ты помнишь, как она отзывалась об Изольде?

– Ну да. Странная, мол, женщина, с головой у нее не все в порядке…

– А ведь это и в самом деле так! Когда мы приехали, Изольда была вполне нормальной. Но стоило произойти недавним событиям, как ее словно подменили!

– И какие же выводы ты из этого делаешь?

– Она действительно верит в эту легенду. И страшное свечение в небе не считает чем-то из ряда вон выходящим. Как будто так и должно быть. И мне очень интересно, откуда у нее взялась эта навязчивая идея… Здесь возможны два варианта: либо она считает себя виноватой в том давнем случае с Евгенией – не зря же она нам о нем рассказала. Либо у нее действительно имеются проблемы с психикой.

– Скорее всего, и то, и другое, – задумчиво протянула Мариша.

– Я тоже так считаю. На фоне того, что она не смогла предотвратить трагедию с девочкой, у нее развился комплекс вины. Психологи описывают такие случаи, и очень часто.

– А знаешь, я бы не стала сбрасывать ее со счетов. Уж больно подходящая кандидатура.

– Возможно… Правда, я до сих пор считаю, что убийца – мужчина. Но чем черт не шутит!

Эрик посмотрел на часы:

– Давай прибавим шагу, сейчас Игорь приедет. Нужно накормить его. Да и самим перекусить не мешает. Как ушли утром из дома, так маковой росинки во рту у нас с тобой не было.

– Да, для тебя это трагедия! – усмехнулась девушка. – Эрик пропустил обед! Когда, ты говоришь, ты ел в последний раз?

– Давно. И не надо насмехаться. Обед – это святое! Но жизнь маленького ребенка – намного дороже… А вон и Игорь. Легок на помине!

«Уазик» развернулся на обочине, остановился, и следователь вылез из пропахшего топливом салона.