– И что теперь? – Вопрос повис в воздухе, ни к кому не адресованный, не ожидавший и не предполагающий скорого ответа. Пока нам следует перевести дух, переварить свалившуюся информацию, а там видно будет. Но одно важное дело у меня все же было. Его следовало завершить немедленно, не откладывая в долгий ящик.

Схватив в руки телефон, я быстро отменила включенный Ильей авиарежим и, найдя в списке контактов нужный, щелкнула по экрану с такой силой, что чуть его не расколола.

– Не отвечает, зараза, – досадливо пробормотала я, прослушав сообщение робота с просьбой позвонить позднее.

– Попробуй с моего, – галантно предложил Илья, протягивая смартфон.

– А толку? Нет, я этого засранца хорошо знаю. Да и не отвечает он на незнакомые номера. Ну ничего-ничего, я все равно до него достучусь.

– Что ты задумала? – в голосе Ганина слышалась тревога.

– Ничего такого, не бойся. Пока только пар выпущу. – И, найдя в мессенджере контакты Плахова, я отправила ему очень длинное и очень гневное сообщение.

– Думаешь, прослушает? – с сомнением поинтересовался Илья.

– А вот это, друг мой Илюша, мне уже совершенно все равно. По крайней мере, мне хоть немного полегчало. Что до этого мудака, все равно его достану. Никуда он не денется. Как говорил великий Ленин, мы пойдем другим путем.

Однако жизнь внесла в мои планы свои коррективы. Уже на следующий день стало ясно – очередное предательство Плахова не то, о чем мне по-настоящему следовало волноваться.

Я не знаю, когда это случилось и как так произошло, но факт остается фактом – с некоторых пор визит Коломойского не предвещал ничего хорошего, поэтому, когда его старенький драндулет, гремя подвеской, показался на ведущей к дому дорожке, мое сердце тревожно сжалось. Вдохнув и выдохнув, списав сжавший горло страх на проявление невроза, я быстро надела платье, не без труда натянула на лицо парадную улыбку и, велев Ганину сидеть в спальне и не высовываться, легко, не касаясь перил, сбежала вниз по огромной лестнице. Как раз к тому моменту, когда мелодичная трель звонка разлилась по дому.

Бросив беглый взгляд в огромное, украшенное резной рамой зеркало, я поправила прическу (а вернее, все, что от нее осталось после бурной ночи), еще раз проверила улыбку, одернула платье и распахнула дверь перед нежданным визитером.

– Чего звонишь? Ключи потерял?

– Вот скажи, Тарелкина, – устало вздохнув, проговорил он, входя в дом. – Вот как ты так умудряешься, а?

– Ты о чем? – мой фальшиво-беззаботный тон не обманул бы и младенца. Проницательный Коломойский тем более не купился.

– Перестань прикидываться. Сейчас у нас точно нет на это времени. У тебя «шенген» есть? Загранпаспорт не просрочен?

– Нет вроде, а что? – Сердце сжало нехорошее предчувствие. Задавая вопрос, я, конечно, уже знала ответ. Собственно, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться.

– А то, что быстро собирайся и дуй в аэропорт. – Макс не обманул моих ожиданий. Хотя лучше бы обманул.

– Котов? – проявила я чудеса проницательности.

Короткий кивок стал мне ответом.

– Вот скажи, Тарелкина, почему с тобой всегда так?

– Ты повторяешься. А я никуда не поеду.

– То есть?!

– Ну вот так. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Все равно не поеду, – я упрямо мотнула головой, а Макс вздохнул.

– Что ж, я предвидел подобное. – Он устало опустился на диван, взъерошил рукой волосы. – Значит, придется задействовать план «Б».

– Какой план?

– Есть у нас одна хата. Оперативная.

– Для защиты свидетелей? – Мои глаза вспыхнули любопытством.

– Угу. – Макс усмехнулся. – Формально да. Ведомство оформило ее в жирные десятые – тогда такие номера еще прокатывали. На бумаге квартира проходит как конспирологическая. На деле… Хотя на самом деле тебе лучше не знать, для чего ее используют.

– Я догадливая. И что ты предлагаешь? – Вопрос носил чисто риторический характер – ответ на него мне был известен сразу, как только друг заговорил о ментовской жилплощади, но он казался столь фантастическим и невероятным, что мне непременно следовало уточнить. – Нет. – Мне не впервые приходилось отказывать мужчине, но, пожалуй, никогда прежде мой отказ не вызывал такого отчаяния.

– Но почему? – На Макса было жалко смотреть. – Неужели ты не понимаешь, чем тебе это грозит?

– Понимаю. А еще я понимаю, какую угрозу это представляет для тебя. Послушай, – я мягко опустилась на диван рядом с Максимом, взяла его руку в свои, ощутила шершавые мозоли на ладонях, легонько сжала. Наши взгляды встретились, и неловкая пауза на мгновение повисла в воздухе. Первым, как всегда, сдался Коломойский – смутившись, опустил глаза, сделав вид, что чрезвычайно заинтересован узором на ковре. Горькая усмешка тронула мои губы, пальцы разжались, и широкая мужская ладонь безвольно упала на мягкую диванную подушку, – я правда ценю твою заботу. Для меня это очень-очень, – мой голос дрогнул, – важно. Но я сама заварила эту кашу, мне ее и расхлебывать. И потом, ты же знаешь – я выкручусь. А вот что будет с тобой, если вскроется, что ты используешь конспирологическую квартиру в личных целях, подумать страшно. – Я вздрогнула, представив последствия неминуемого, как мне казалось, разоблачения. Тут ведь дисциплинарным взысканием не отделаешься.

– Подумаешь, – с наигранной беспечностью сказал Коломойский. – Пойду к тебе в помощники. Возьмешь на замену этому твоему… – губы Макса скривились в презрительной усмешке, – как его там… – Он сделал вид, что пытается вспомнить имя Ганина.

– Брось, – тихо попросила я, – кого ты пытаешься обмануть? Ты же мент от бога. Кроме того, увольнение тебе светит только за то, что ты со мной сейчас говоришь. Прими я твое предложение, и делить нам с тобой одну шконку на двоих.

– Мужчин не сажают с женщинами, – задумчиво пробормотал Коломойский, словно и впрямь рассматривал возможность нашего с ним совместного тюремного заключения.

– Тем более! – Я было попробовала рассмеяться, но быстро осеклась, осознав, что веселье изображать у меня получается не очень хорошо. – Короче, – я кинула быстрый взгляд на часы, – пожалуй, ты прав, мне действительно лучше пока спрятаться. Я что-нибудь придумаю, правда.

– Ты ведь не улетишь в Испанию? – в голосе Коломойского читалась надежда, хотя он, я уверена, осознавал ее беспочвенность.

– Нет.

– Я так и знал, – тихий вздох. Коломойский порывисто вскочил, сделал несколько шагов и остановился нерешительно. – Пообещай кое-что, – проговорил тихо.

– Обещаю, – я рассмеялась, – обещаю беречь себя. Ты же об этом?

– Нет. Вернее, не только. Пообещай, что если что, ты непременно обратишься ко мне за помощью! Ты же знаешь… – Макс запнулся.