меняет подгузник больному ребенку, так как энтеровирусы находятся в кале и не теряют вирулентности.

– Если я правильно помню, – проговорил Тахир, наморщив лоб, – в случае бактериального менингита на коже могут быть высыпания?

– Точно. Сыпь, судороги, боль в суставах и мышцах, ригидность мышц шеи и так далее. Менингит и менингококковую септицемию не всегда можно распознать сразу, так как симптоматика похожа на гриппозную. Инкубационный период составляет от двух до десяти дней – это также совпадает с тем, что нам известно. Симптомы могут проявляться не все, и нет никакой последовательности в появлении. Важно помнить, что болезнь может сопровождаться и другими симптомами, что может ввести в заблуждение.

– И все же вы уверены?

– Практически. Есть, правда, еще амёбный менингит…

– Не думаю, что его стоит рассматривать всерьез! – хмыкнул Тахир. – Эта амёба живет в геотермальных водоемах, и ее можно подхватить только через нос при погружении в воду с головой – не наш случай!

– Соглашусь. Тем более что у амёбного менингита стопроцентная летальность, а часть жителей, к счастью, выздоравливает. Это уже из области фантазий, а у нас и так проблем выше крыши!

– Так чего вы надеетесь добиться этой… люмбальной пункцией? – поинтересовался Андрэ, до сих пор молча наблюдавший за моими манипуляциями и внимательно прислушивавшийся к нашему с Тахиром разговору.

– Хочу установить, какой возбудитель вызывает данный тип менингита – Neisseria meningitis, пневмококки, гемофильная палочка, туберкулезные микобактерии, кишечная палочка, стрептококковые бактерии или что-то еще.

– С ума сойти! – пробормотал гид. – Так много возбудителей?

– На самом деле их больше, чем я перечислила.

– И что, легко заразиться?

– Когда переносчик менингококка кашляет или чихает, воздушно-капельным путем возбудитель может мгновенно попасть другим людям.

– И что же делать?

– Так как бактериальный менингит, особенно вызванный менингококком, может привести к смертельному исходу, необходима срочная медицинская помощь. Антибиотики обычно назначают, не дожидаясь результатов анализов, но это не значит, что они помогут, зато ослабят действие болезни. Только по результатам люмбальной пункции можно судить о том, какие именно препараты действительно подействуют… Да, помимо пункции нужно взять пробы мокроты и мочи на посев!

– Я займусь? – предложил Тахир.

– Нет, пока вы нужны мне, чтобы держать пациентов: важно, чтобы они не двигались. И, раз у меня нет медсестры, вам придется поставить систему для внутривенной инфузии и вводить седативные препараты, так как каждая процедура продлится около сорока минут, а общий наркоз в этих условиях нам недоступен.

– Хорошо, – вздохнул Тахир. – И все же… Как насчет того, что болеют в основном молодежь и дети?

– Не могу объяснить, – задумчиво пробормотала я. – Пока что. Начнем?

– Погодите, Тамара! – схватил меня за локоть Тахир.

– Что еще?

– Как вы собираетесь транспортировать ликвор? Мы не можем принять необходимых в таких случаях предосторожностей!

– И что вы предлагаете? Пока мы будем ожидать официального разрешения от местных властей, все окрестные поселения вымрут! Отвезем как есть – что ни говори, это же не сибирская язва… Я ведь предупредила вас об утепленных контейнерах, да? – вдруг спохватилась я. Поскольку менингококки очень неустойчивы вне организма человека, для транспортировки клинического материала требуется температура от тридцати до тридцати пяти градусов.

– Мы нашли что смогли, но не думаю, что эти контейнеры предназначены для перевозки подобных грузов!

– Выхода у нас нет. Потом придется напрячь связи, которыми, надеюсь, вы успели обзавестись… А теперь перестаньте меня прерывать и помогите зафиксировать пациента!

На импровизированном столе мы перевернули одного из наиболее «тяжелых» мужчин на живот, и Тахир на всякий случай обездвижил его запястья и лодыжки при помощи лоскутов разорванного покрывала. Для контроля артериального давления во время процедуры Тахир надел на руку больного рукав портативного тонометра. Пульс также придется контролировать вручную и при помощи того же не слишком точного аппарата. Кожу в месте введения иглы я очистила от волос, продезинфицировала и закрыла хирургической простыней, после чего Тахир обезболил ее местным анестетиком. Пациент находился практически без сознания, и все же следовало действовать с осторожностью. Я выбрала самую тонкую из имеющихся игл. Ошибиться было нельзя. Я никогда не работала в условиях, когда действовать приходится на ощупь, не имея перед глазами экрана. То есть я работала вслепую. Введя иглу между двумя позвонками в поясничном отделе, я потихоньку продвигалась вперед, маленькими шажками, пытаясь не травмировать больного больше, чем необходимо. Хотя положа руку на сердце, если я права, приходилось признать, что бедняга не жилец: за то время, пока мы будем разбираться с правительственными чиновниками от здравоохранения, все люди, лежащие сейчас в «лазарете», скорее всего, умрут. Есть, правда, надежда, что на кого-то из них подействуют привезенные нами антибиотики… Но это лишь в том случае, если мы имеем дело с не слишком измененным штаммом. Ну и иммунитет, разумеется, никто не отменял.

– Взгляните-ка сюда, Тахир, – предложила я, поднимая шприц так, чтобы на его содержимое падал свет. – Что вы видите?

– Гной, – тихо ответил тот. – В ликворе – гной. Похоже, вы были правы!

Права, только повода для радости нет – совсем наоборот. То, что в цереброспинальной жидкости из спинномозгового канала обнаружен гной, говорило в пользу бактериального менингита, а это означало, что у нас совсем нет времени. Даже если больные и поправятся, у многих могут впоследствии возникнуть проблемы в виде нарушения мыслительного процесса и потери зрения или слуха, ведь менингеальная инфекция поражает не только оболочки головного и спинного мозга, но и проникает глубоко в его мягкие ткани.

По окончании процедуры я, с целью снижения давления в спинномозговом канале, удалила часть жидкости и ввела в канал обезболивающее в надежде облегчить страдания несчастного. Тахир остановил кровотечение и наложил давящую повязку. Я предупредила жену больного, что в течение нескольких часов ему придется лежать на спине или на боку и ей следует это проконтролировать.

– Если появится сильная головная боль с тошнотой и рвотой, – добавила я, – скажете мне, и я дам таблетку, понятно?

Женщина испуганно кивнула и что-то спросила, с надеждой глядя мне в глаза.

– Он ведь поправится? – перевел Андрэ.

– Будем надеяться, – ответила я, через силу улыбнувшись. – Тахир, посмотрите, что там у вас самое сильное из антибиотиков?

Я поймала его тяжелый взгляд, говоривший: «Нет смысла, ведь он так и так умрет», но мы оба знали, что все равно будем пытаться. Потому что должны. Потому что иначе просто нельзя!

Я оглянулась в сторону костров в отдалении, возле которых проходила странная, на мой взгляд, совершенно дикая церемония перезахоронения покойников.

– Господи, – пробормотала я сквозь зубы, – и в такое время они не нашли ничего более важного, кроме как трупы перепеленывать!

– Они