мужчина и необыкновенный человек, но все же… Да, он оказывал вам знаки внимания, но только потому, что ценит вас как редкого специалиста. И не более того. Оставьте надежду. Это все напрасно, уверяю вас. Смиритесь, и вам станет легче.

Мне ничего не оставалось, как попрощаться с Артемидой, поблагодарить ее за ценные советы и постараться не расхохотаться прямо в приемной. Я вышла на улицу, села в машину и поехала в бассейн, где мы договорились встретиться с Мартой.

2

К началу сеанса я опоздала, быстро переоделась и нашла Марту уже на дорожке в бассейне.

– Я была у Артемиды. Она решила, что я втрескалась в Лунца, – начала было я, но тут же пожалела, что сказала об этом Марте в воде, потому что испугалась, что она утонет от смеха.

– А зачем тебя вообще туда понесло? – спросила она, когда перестала смеяться, отплевываться и кашлять.

– Да хотела узнать хоть что-то про картину. Про копию. Ну, ты поняла. А Артемида решила, что я проявляю нездоровый интерес к ее шефу. Она давно это за мной заметила, отпираться было бесполезно.

– Артемида сидит в духоте, вот у нее и едет крыша. Весь ее мир – приемная, доспехи, бронзовые дикобразы и центр вселенной – господин Лунц. Единственный и неповторимый. Так ты что-нибудь узнала? Кроме как о своей пагубной страсти?

– Да нет, конечно.

– Послушай, а может, пока оставить все это? Претензий к тебе никто не предъявляет, подозрений ни у кого никаких нет, если бы были, то уже бы ползли слухи, ты же знаешь, как это бывает в нашем болотце под названием «мир искусства». В конце концов, у тебя даже есть предположения по поводу подлинника, если вдруг тебе начнут задавать вопросы какие-либо серьезные инстанции.

– Это не предположения. Я знаю, что это подлинник, я же тебе рассказывала.

– Ну хорошо, как скажешь. Но я бы, наверное, оставила эту историю в покое. Не буди лихо. Путь идет как идет. Никто никого не трогает…

– Ничего себе, не трогает! – возмутилась я. – А мои фотографии, а ворона, а сообщения с угрозами?

– Спокойно. Включим рациональный подход. Во-первых, все эти три факта могут быть вовсе не связаны между собой. Ворона упала к тебе в окно от сердечного приступа…

– Как твоя соседка.

– Именно! Ворона – с инфарктом, а фотографии мог испортить кто-то, кто сильно тебе завидует и при этом неплохо разбирается в компьютерах.

– А по эсэмэс угрожают вовсе не мне, а райским птицам! То есть надо звонить в общество охраны животных.

– Ну, тут, конечно, не все понятно. Хотя отправитель этих самых угроз мог вполне ошибиться номером. То, что он псих, ясно как белый день, тут сомнений вообще быть не может, вот он и ткнул пальцем наобум в контакты в телефоне. А может, просто ошибся на одну цифру. Но ты их все равно не стирай. Пусть будут на всякий случай, а ты пока просто постарайся успокоиться.

– Пока случай не настал… – добавила я.

Мы поплавали, сходили на массаж и в сауну, Марта рассказывала мне про детей и про то, что ей скоро придется расставаться с Амедеем, поскольку она уже почти закончила приводить в порядок его саркофаг. Потом она стала расспрашивать про Марка, и у меня сразу поднялось настроение. Но рассказов о наших романтических прогулках и ужинах при свечах ей было явно мало.

– А как он в постели? – поинтересовалась моя любопытная подруга.

Я пожала плечами.

– Что, такой невнятный? – Марта даже остановилась и от удивления закрыла рот ладошкой.

Мы шли по длинному коридору к раздевалкам.

– Да нет же, – отмахнулась я. – Просто мы еще до этого не дошли.

– Это как это? Вы же уже пару месяцев водите хороводы.

– До постели пока не дошли. Вот такой хоровод.

– Почему? Вам же не по шестнадцать. И даже не по двадцать. И даже… Ну ладно…

– Я не знаю, Марта. Скажу тебе больше: мы даже не целовались.

– Это как? Вас не тянет друг к другу?

– В том-то и дело, что тянет. Еще как! Меня-то уж точно. Да и его. Я же чувствую.

– А чего же тогда он бездействует?

– Не знаю. Мне кажется, он не решается. Он так трепетно ко мне относится. Так на меня смотрит! Как будто влюбленный маленький мальчик.

– Послушай, но ты-то уже не маленькая девочка, зачем тебе маленькие мальчики? Пусть и влюбленные.

– Марта, ну не все же так просто и цинично. Может, он ценит чувства, романтику, период предвкушения…

– Может, он не по женской части?

Марта всегда прямо говорила то, что думала.

– Нет, не думаю. – Я отогнала от себя эту мысль. – Он рассказывал мне про своих бывших девушек.

Тем временем мы пришли в раздевалку и доставали вещи из шкафчиков.

– Рассказывать он может что угодно, ты все-таки не затягивай с этим.

– Марта! Нельзя же грести всех под одну гребенку. Для кого-то это просто, а для кого-то нужно время. Может, он просто не уверен в себе, может, у него мало опыта.

– Ну конечно, у такого-то красавчика…

– Может, он верующий и не может ничего позволить себе до свадьбы! – выдала я последнюю версию, открыла металлическую дверцу и запустила в шкафчик руку, продолжая смотреть на Марту.

– Знаешь, тогда надо предупреждать! – возмутилась она.

Странно, но моя рука наткнулась на что-то мокрое. Решив, что на одежду перевернулась бутылка с водой, я вытащила руку и обнаружила, что она вдруг стала липкой и красной.

– Марта, – позвала я.

– Ты что, порезалась? Когда ты успела?

Марта подошла ко мне, посмотрела на мою руку, потом заглянула в шкафчик и вытащила из него одежду. Я очень удивилась, почему все мои вещи вдруг покрылись ярко-красными пятнами и почему вдруг Марта бросила их на пол. Я всегда плохо переносила вид крови. Да что там, когда я видела кровь, то просто всегда падала в обморок.

3

Почему люди так любят крайности? Они хотят видеть то, чего нет, и упорствуют в этом, они сами доводят все до абсурда и обвиняют в происходящем кого угодно, лишь бы снять вину с себя. Предпочитают катастрофы и драмы спокойной логике.

Перейти все границы, даже не задумываясь, хотя когда-то побоялись просто задать вопрос. Почему выстрелить в висок оказывается проще, чем снять телефонную трубку? Кто понаставил внутри нас все эти капканы?

Люди не оставляют себе выбора, потому что не любят выбирать. Выбор – это решение, решение – это ответственность. Ответственности предпочитают обстоятельства. Это обстоятельства вынудили, заставили, загнали в угол. Это не я, нет,