— А то, что это он. Сибирцев, лез в мой дом и угрожалпистолетом!

Маруся где стояла, там и села.

— Не может быть, — простонала она.

— Выходит, что может. И какова наглость — ввалиться вквартиру, где я… где ты… где мы…

Я была вне себя от ярости. Слова буквально застревали в моемгорле.

— И главное, сожрать всю закуску, — наконец нашла я точныеслова. — И осквернить обо мне всю память.

— Бог их за это накажет, — пообещала Маруся.

— Ну конечно, накажет, да я-то осталась без ликера и безужина. Зато Алиска произвела разведку.

Зачем она приходила? Думаешь, просто так?

— Теперь уже так не думаю, — вздохнула Маруся и с сожалениемпосмотрела на опустевший стол.

— А я точно знаю — она хотела удостовериться, что меня здесьнет. Видимо, не только Нина Аркадьевна, но и Алиска хочет видеть свидетельствоо моей смерти. А ты приваживаешь ее, подлую, к нашему дому. Увидела молодогомужика и сомлела, и отдала все. Все! И свое, и мое! И ликер в придачу! Ты быеще распахнула шкаф и показала меня, приросшую к стене: нате, мол, убивайте…

Долго я бушевала, да и было от чего. Маруся спряталась зачувство вины. Она сидела, опустив голову, и молчала. Потом со вздохом подняласьи принялась мыть посуду. Пустые тарелки из-под закуски.

Качественно отругав Марусю, я удалилась в спальню, чтобы втакой знаменательный день заснуть голодной.

Маруся еще долго топталась по комнатам, охала и вздыхала, нопозвать меня, дура, не решалась.

Не помню, как я погрузилась в тревожный сон, но зато на всюжизнь запомнила пробуждение. Проснулась я от странных трубных звуков,доносящихся из гостиной. Мгновенно вскочила с кровати и выбежала посмотреть,нет ли там умирающего слона. Тут же выяснилось, что звуки издавала Маруся. Онасидела на полу и, прижимая к уху телефонную трубку, стонала, точнотяжелобольной слон.

— Что случилось? — спросила я, чувствуя, что на мойпозвоночник ложится иней.

Маруся сердито отмахнулась и всхлипнула:

— Какой ужас! Я прямо вся упала!

Так вот почему она на полу.

Ни секунды не медля, я выхватила трубку из ее руки и прижалак своему уху. Оказалось, что ужасами пичкает Марусю Нелли.

— В чем дело? — закричала я. — Почему Маруся стонет, какодинокая роженица?

— Мне только что из Питера позвонила Ольга и сообщила, чтоАлиса при смерти, — выпалила Нелли. Я издала стон, не уступающий Марусиному.

— Она что, уже успела смотаться в Питер? — тем не менеепоинтересовалась я.

— Нет, она здесь, в Москве. Ольга просила, чтобы яотправилась в больницу и узнала обо всем подробно, но у меня с утра прием.Может, Маруся сможет?

Вот они, родственники! Родная сестра, называется! Алиса присмерти, а Ольга, вместо того чтобы, бросив Кирю, мчаться в Москву, звонитчерт-те кому и просит черт-те о чем. Я всегда знала, что с Алискиной Ольгойлюбая игра лишь в одни ворота.

— Да что же случилось-то с Алиской? — уже с сомнениемспросила я. — Еще вчера она сидела у нас на кухне, обжиралась балыком итискалась со своим хахалем. Не он же затискал ее до смерти.

Нелли всхлипнула. Подумать только. Ей уже жаль эту убийцу.

— Я звонила в больницу, — сказала Нелли. — Алиса вреанимации в очень критическом состоянии. Она отравилась каким-то ореховымликером.

— Не каким-то, милочка, а твоим, — все еще не веря всерьезность обстановки, заметила я. — Я тоже намеревалась попробовать этоголикера.

— Что ты мелешь? — рассердилась Нелли. — Чувствую, вы тампьете беспробудно. Совсем спятили. Не знаю никакого орехового ликера.

— Как это не знаешь, когда сама принесла его вчера иоставила Марусиной соседке.

— Ничего я не приносила!

И тут у меня ноги подкосились.

— А кто же тогда его принес? — упавшим голосом спросила я.

Маруся, внимательно слушавшая наш разговор, сорвалась сместа и понеслась в прихожую. Я, забыв о том, что покойница, понеслась за ней.

Допрос соседки добил нас. Я, стоя на лестничной площадкебосиком и в ночной рубашке, долго не хотела верить, что Нелли — высокая,стройная, кареглазая блондинка.

— Нет, — утверждала я, — она маленькая, толстенькая,голубоглазая брюнетка.

Но соседка стояла на своем, и нам с Марусей пришлосьубедиться в том, что ликер принесла не наша Нелли, а какая-то другая, незнакомая нам.

— Вообще-то описания слишком напоминают саму Алиску, — входяв квартиру, сказала Маруся.

— Не думаю, что Алиска стала бы травить себя и своегохахаля. Ведь он тоже пил ликер. Конечно, насколько мне было видно из шкафа.

— Пил, пил, — подтвердила Маруся. — Еще как пил. Он-то еговесь и высосал, Алиска так, чуть пригубила, бедняжка.

Пронизывающая телефонная трель заставила нас кинуться вгостиную. Снова звонила Нелли.

— Ну что, — строго спросила она. — Едет Маруся или не едет?

— Едем обе, — сообщила я.

— С ума сошла! — испугалась Нелли. — Не забыла, что тыпокойница?

— Мне слишком часто об этом напоминают, но к Алисе я всеравно поеду.

— А как же конспирация?

— Дорогая, как ты думаешь, если высокая, стройная блондинка,назвавшись твоим именем, приносит Марусе двухлитровую бутылку орехового ликера,хотя все знают, что она пьет только водку, может это показаться нормальным?

— Нет, конечно.

— А если эта блондинка приходит как раз в тот момент, когдаМаруся на работе?

— Да, что-то здесь не так, — послушно подтвердила Нелли.

— А если эта блондинка передает ореховый ликер, которыйлюблю я, Марусе и обязательно через соседку? Что ты скажешь на это?

— Когда это было?

— Вчера!

Нелли выдержала паузу. Видимо, она занималась какими-тосложными психоаналитическими размышлениями.

— Черт, кто-то нас раскусил, — очень мудро заключила она.

— Что бы я без тебя делала, — не удержалась я от сарказма. —Тут и коню ясно, что этот кто-то отравить собирался никак не Марусю, и уж, конечно,не Алиску. Бедняга пострадала случайно, но зато теперь я точно знаю, что кубийце она не имеет никакого отношения. Знаю так же хорошо, как и то, чтосидеть мне в этой квартире нет никакого смысла.