— Зачем? — строго спросила я.

— Чтобы они не волновались, — пояснила Клавдия; — Чтобыуспокоить их.

— Ты всерьез собираешься успокоить свою матушку известием оСонькином воскрешении? — с сомнением поинтересовалась Нелли.

— В то самое время, когда она так счастливо успокоилась еесмертью, — весомо добавила Маруся.

С большим трудом удалось убедить Клавдию в необходимостихранить тайну моего жития и доброго здравия. Мы настаивали, зная, что, разпообещав, Клавдия не нарушит данного слова. Наконец удалось вырвать из нееклятву, после чего протрезвевшая Маруся решительно свернула пьянку подпредлогом, что покойнице нужен покой.

И в самом деле, бессонная ночь с убитой горем Марусей,нервотрепка с моими похоронами, совершенно жуткая сцена с Клавдией — все этоизрядно утомило меня. Захотелось любви.

Но откуда взяться любви, когда я на неопределенное времязаточена в квартире Маруси. Именно об этом я сообщила ей, после того как мыпроводили до двери Клавдию и Нелли.

— Старушка, ты неугомонная, — осудила меня Маруся. — Подтобой земля горит, а ты просишь любви. Я и то прямо вся забыла про любовь. Нугде я тебе возьму эту любовь? Это, наверное, недешево будет стоить.

— Не знаю, придумай что-нибудь. Должна же я как-нибудьразвлечься.

Маруся ошеломленно уставилась на меня.

— Епэрэсэтэ! Неужели тебе еще мало развлечений? — едва незадохнувшись от изумления, спросила она. — Поверь, мало кому доступно такое.Шутка ли сказать: похоронить себя заживо.

— Ты считаешь, это способно развлечь?

— Мне, во всяком случае, скучать не приходится. Вся в делах.

— Это потому, что твоей жизни ничто не угрожает!

— Ну, не скажи. Сама знаешь, рядом с тобой небезопасно.

— Тем более. Пережив столько напастей, я особенно остропочувствовала свое одиночество и нуждаюсь в крепком мужском плече.

Маруся от удивления так широко распахнула рот, что у менявозникли опасения, не вывихнет ли она челюсть. Она уже два раза вывихивала.

— Крепком мужском плече? — завопила она. — Епэрэсэтэ! Ты,старушка, еще веришь в такое?

— Представь себе, да. Во всяком случае, когда дело касалосьразвлечений, я всегда могла рассчитывать на крепкое мужское плечо. А именноразвлечений мне сейчас и не хватает.

— Не собираешься ли ты устроить развлечения в моей квартире?

— Ничего себе вопросик. А ты думала, что я буду сиднемсидеть на диване и смотреть телевизор? Тогда надо было Клавдию хоронить. У неетакое времяпрепровождение — норма.

Маруся закатила глаза, выражая крайнее возмущение. Я готовабыла к атаке. Предстоял неравный бой. Неравный, потому что проигрывала всегдаМаруся. Не понимаю, что заставляет ее ввязываться в драку, когда заранееизвестно, что она обречена на поражение.

— Ну где я тебе возьму развлечение? — все еще сопротивляласьона. — Послушай, старушка, может, подогнать тебе своего профессора? Признаться,он изрядно мне надоел. Ах, черт, — с досадой хлопнула она себя по колену, —нельзя профессора. Он был на твоих похоронах.

— Ты за кого меня принимаешь? Хочешь из старого сундукавытащить своего древнего профессора и, стряхнув нафталин, предложить его мне?Мне, которая выгнала красавца Артура!

— А почему бы и нет? — удивилась Маруся. — Жизнь прекрасна всвоем разнообразии.

— Да потому, что Артуру тридцать и у него бицепсы, как у…как у…

Я просто не нашла слов от возмущения, что очень на меня непохоже. Маруся осознала, наконец, степень своей не правоты.

— Не кипятись, старушка, — успокоила она. — Завтрачто-нибудь придумаем.

Уже неделя, как я у Маруси. Каждый день она притаскивала мнесвежие новости от подруг и развлечения из своего буфета.

Новости от подруг обнадеживали. Обо мне вспоминали все режеи реже. С одной стороны, обидно, конечно, но с другой — мы решили не тратитьсяна поминки.

А вот с развлечением все похуже. Оказалось, что в Марусиномбуфете можно разжиться чем угодно, только не любовью. Зато мне стало ясно,почему не устроена личная жизнь Маруси и почему она вынуждена довольствоватьсяпрофессором.

Претенденты на мои чувства были так «хороши», что хотелосьих выгнать прямо с порога. Посмотрев на Марусин ассортимент, я пала духом.

«Господи, — подумала я, — неужели совсем перевелись на этомсвете мужчины? Может, и правда повременить с поисками, пока не попаду на тотсвет, если на этом остались одни жмоты, пьяницы, грубияны и тупицы».

Несмотря на то, что с любовью мне не везло, я не скучала:ведь поиск развлечений — тоже развлечение. Таким образом я, горя не зная,прожила восемь дней после своей смерти. Маруся носила мне деликатесы из буфета,поэтому беспокоило теперь лишь одно: как бы не растолстеть.

В общем, восемь дней прошли довольно беззаботно, а надевятый…

На девятый день Маруся вернулась с работы нагруженная, пообыкновению, как ишак. Помимо громадной сумки, она несла в руке двухлитровуюбутылку орехового ликера, такую, с какими обычно имеют дело бармены.

— Ореховый, твой любимый, — сказала она, вручая бутылку мне.

— Спасибо, — поблагодарила я.

— Не мне спасибо, — загружая в холодильник продукты,уточнила Маруся.

— А кому?

— Нашей Нелли. Соседка сказала, что она приходила, долгозвонила.

— Не правда, никто не звонил, — возразила я.

— Ну не знаю, старушка, может, ты спала или телевизорсмотрела. Короче, дверь никто не открыл, Нелли оставила ликер соседке и ушла.Какая разница. Сегодня дата: девять дней — как раз отметим.

Маруся принялась деловито накрывать на стол, а я бросиласьзвонить Нелли. Дома ее не оказалось. Санькина няня сообщила, что Нелли наработе. Я тут же позвонила в «Гиппократ». Нелли долго не подходила к телефону,а когда подошла, сразу же рассердилась и накричала на меня.

— Ведь просила не трезвонить сюда, — выговаривала она. — Мнепришлось бросить дорогую пациентку и нестись в регистратуру, чтобы слушатьвсякие глупости. Этак вообще останусь без работы.

— Всего лишь хотела поблагодарить тебя за ореховый ликер, —оправдывалась я.

— Не говори глупости, — оборвала меня Нелли. — У моейпациентки сложный стресс, а как я буду его снимать, если сама в том жесостоянии.

— Я приглашаю тебя на девять дней.