— Что? С ума сошла? Никаких «девяти дней»! У меня еще двавызова на дом, и вообще не знаю, когда вернусь к своему Саньке. С твоимипохоронами я уже забыла, как выглядит мой ребенок, — с этими словами Неллибросила трубку.

Я не обиделась. С тех пор как бедняжка устроилась в этучастную лечебницу «Гиппократ», богатые истерички высосали из нее все жизненныесоки, оставив сухую смесь недостатков, и наша Нелли стала похожа на бенгальскийогонь.

Я вернулась на кухню. Там Маруся любовно хлопотала надстолом.

— Ну что Нелли? Будет сегодня? — спросила Маруся, снежностью стаскивая шкурку с копченой скумбрии, истекающей ароматным жиром.

— Нелли злая, как собака, — ответила я, хватая палкусырокопченой колбасы и с остервенением сдирая с нее упаковку. — В данный моментона пестует богатую истеричку.

— Тогда понятно. Работа, прямо скажем, не мед. Не каждыйможет часами копаться в чужой душе.

— Лично у меня нервы не выдержали бы.

— Да и вредно это, — согласилась Маруся, тоненькимиломтиками нарезая розовую буженину. — Того и гляди нахватаешься чужихтараканов.

— А у Нелли с детства своих хоть отбавляй. Я давно заметила:что ни психолог, то бездна проблем в личном плане. Комплексы всякие и томуподобное. Вот Алиса. Разве не помешана она на своих шляпках?

— Да, — поддержала Маруся, приступая к осетровому балыку, —вся помешана. То же и с психиатрами. У каждого доктора свои вальты. Короче, у когочто болит, тот о том и говорит. Вот я, как истинный философ, люблю пожрать,поэтому держусь ближе к буфету.

Я вспомнила о холодной закуске из кальмаров и приняласьраспечатывать банку. Помогать Марусе — не мое удовольствие. Просто я ейблагодарна за то, что сегодня, в такой день, она пришла без претендента,которые мне до чертиков надоели, и потому я всячески старалась показать Марусесвое расположение.

В один миг мы заставили стол различными деликатесами,водрузили в центре бутылку орехового ликера и графинчик с водкой. Марусяничего, кроме водки, не признавала.

— Ох, старушка, люблю же я пожрать и выпить, — радостнопризналась она. — Хоть мужика мне не давай, когда случается такой стол.

— А случается он постоянно, — вставила я. Мы расселись посвоим местам, разлили водку и ликер по стопкам, подняли их.

— Ну, с богом, — сказала Маруся и ловко опрокинула стопку врот.

— С богом, — подтвердила я и собралась точно так жепоступить со своим ликером, но в этот момент раздался звонок в дверь.

— Черт, кого это нелегкая принесла, — проворчала Маруся,поднимаясь со стула и запихивая на ходу в рот маринованный грибочек. — Сонька,спрячься на всякий случай в шкаф.

Я, так и не выпив ликера, полезла в шкаф, да не в тот, чтостоит на кухне, в котором надо складываться втрое. Нет, на этот раз яразместилась с большим комфортом, оккупировав стенной шкаф, расположенный вкоридоре. Этот шкаф устраивал меня и потому, что из него прекраснопросматривалось все, что происходило за кухонным столом.

Очень быстро я узнала, кто на этот раз решил нагрянуть вгости к Марусе. Узнала и прямо остолбенела в своем шкафу.

— Какое горе, какое горе, — прозвенел мимо меня голос Алисы.

— Да, да, да, — довольно артистично вторила ему Маруся.

— Приехали на поминки, а Нелли сказала, что поминок небудет, — звенел восхитительный голосок.

«Кто это мы? — насторожилась я. — Не притащила же Алиска изПитера всю свою или, что еще хуже, мою родню. С нее станется».

— Присаживайтесь, сейчас помянем нашу незабвенную старушку,присаживайтесь, — приглашала тем временем Маруся за наш стол с явно излишнимрадушием. — Чем богаты, тем и рады.

Что значит «чем богаты»? Стол ломится от еды — и какой еды!Я сейчас захлебнусь собственной слюной.

— Садитесь сюда, молодой человек, — вовсю радушничалаМаруся. — Извините, не знаю вашего имени, Алиса нас не представила.

«Молодой человек?!! Это еще кто?»

Я не выдержала и осторожно выглянула в щель. Господи, лучшебы я этого не делала. От ужаса я чуть не повторила подвиг выпадения из шкафа.Боюсь, ни Алиса, ни ее молодой спутник не поняли бы моего смертельного номера.

И неизвестно, чем закончился бы этот трюк. Возможно, менядобили бы прямо у Маруси на глазах. Именно добили бы, потому что спутникомАлисы, естественно, был тот самый Сибирцев Владимир, который так нагло лез вмой дом, а потом еще и угрожал мне пистолетом в дядюшкином подъезде.

«Какая наглость, — вне себя от бешенства подумала я. — Малотого, что Алиска заявилась из Питера осквернять мою память, так еще и убийцу ссобой притащила. Нет, она совершенно разложившийся человек. Такое сотворить надевять дней!»

Тем временем молодой человек представился ни о чем неподозревающей Марусе, уселся за стол и принялся ее обвораживать. И обворожил дотого, что она скормила ему и Алиске всю нашу закуску. К тому же этот Сибирцевоказался сладкоежкой и, с Алиской на пару, слопал все пирожные и высосал весьмой ликер. Маруся, не отставая, поминала меня водочкой.

В общем, пир горой и без моего участия. А мне оставалосьтолько корчиться от злости в шкафу да бороться с желанием выскочить и надаватьподлой Алиске пощечин.

Надо сказать, что бороться мне пришлось довольно долго.Алиска расчувствовалась, принялась вспоминать наше детство и заливатьсяслезами. Сибирцев, черт бы его побрал, тиская эту дуру, успокаивал ее,утверждая, что знает настоящую дружбу не понаслышке, а потому очень ейсочувствует.

Пока они друг другу сочувствовали, я каменела в стенномшкафу, с ужасом представляя себе, что было бы со мной в том, в кухонном, вкотором я томилась при Клавдии.

Короче, они не ушли, пока не доели все закуски и не допиливесь ликер. Два литра! Кошмар! Что за люди?!

Когда за гостями захлопнулась дверь и Маруся крикнула:«Выходи!» — я выбралась из шкафа и с тоской уставилась на опустевший стол.

— Маруся, что это? — не веря глазам, спросила я.

— Ну, помянули тебя немножко, — смущаясь, робко пояснилаона.

Хорошо, хоть не всю совесть потеряла.

— Помянули? — возмутилась я. — Да просто смели всеподчистую, как говорится, до шпента. Мне что же теперь, ложиться голодной?Почему ты не выгнала эту предательницу?

— Было неудобно, она не одна, — виновато мямлила Маруся.

— Конечно, не одна, а с убийцей. Ты не обратила внимание наимя молодого человека?

— Нет, а что?