— Они поругались, — осторожно сказала женщина. — Ой, мнестрашно об этом вспоминать!

— Кто поругался?

— Парвиз. Я видела, как он ругался со своей женой. Когда ятолько пришла к ним на дачу, то сразу услышала их громкие крики. Потом матьпыталась их успокоить, но Парвиз разозлился еще больше и вышел из дома, хлопнувдверью так сильно, что посыпалась штукатурка.

— Вы слышали, как он ругался со своей супругой?

— Да, слышала. Но мы все ее жалели, знали, какой онлегкомысленный муж.

— Что было потом?

— Не знаю. Я вошла в дом и увидела, как его жена плачет. АПарвиз ушел. Мы сидели целый час с его мамой, готовили долму. Она очень ругалаПарвиза, говорила, что он мучает бедную Нармину. Потом я ушла, прошла черезвторую дачу, как раз мимо бассейна.

— И больше никого не видели?

— Никого, — выдохнула она, прижимая руки к сердцу. Но былоясно, что она говорит неправду.

— А где была в этот момент Нармина? Она вам помогалаготовить долму?

— Нет, ее с нами не было. Она тоже вышла из дома.

Дронго поднялся и зашагал по кухне. Она испуганно следила заним.

— Вы не хотите меня понять, — сказал он, почти теряятерпение. — Мне нужно знать, что вы видели. И я в любом случае не пойду даватьпоказания против семьи Самедовых. Неужели вы этого не понимаете?

— Понимаю, — она еще раз тяжело вздохнула, — но не могубольше ничего рассказывать. Они мне все равно как родные.

— Чтобы защитить ваших родных, я должен…

— Не нужно меня уговаривать, — перебила она его, — я сама бывам рассказала. Но вы должны меня понять…

— Я все понимаю, но мне нужна ваша помощь! Скажите наконец,что вы видели!

— Парвиза, — тяжело выдавила кухарка. — Я видела, как онстоял у бассейна и кого-то ждал.

— Вы с ним поздоровались, когда проходили?

— Нет, я сделала круг, чтобы он меня не заметил.

— Кто-нибудь был рядом с ним?

— Нет, никого. Он стоял и ждал.

— Кого ждал? Кого он ждал? Вы видели, кого он ждал?

— Да, — произнесла кухарка, побледнев. — Он ждал нашухозяйку. Я видела, как из калитки, разделявшей две дачи, вышла… вышла… вышланаша хозяйка… Больше я ничего не видела, смотреть не стала. — Кухарка вдруграсплакалась и сообщила: — Гюзель еще такая маленькая, совсем девочка. Амужчины пользуются ее слабостями, ее добротой…

— Это была она? — рявкнул Дронго, уже не сдерживаясь.

— Да, — опустила голову его собеседница.

Дронго устал. Теперь все вставало на свои места.

— А вы не слышали, о чем они говорили? — спросил Дронго.

— Нет, не хотела слышать. Это их личное дело, с кемвстречаться и когда. Я ничего не видела в этом преступного или позорного.

— Поэтому же не хотели говорить? Я вам все равно не верю.Если все так было, почему же вы не рассказали об этом следователю прокуратурыили офицерам полиции?

— Они все связаны друг с другом, — убежденно ответилакухарка. — «Работники системы», как мы их называем.

— Вы в доме уже много лет, — продолжал Дронго, —постарайтесь ответить мне честно, встречались они раньше? Я имею в видупогибшего и вашу хозяйку.

— Что вы! — вскочила со стула Мина-ханум. — Как вы моглитакое подумать! Разве моя хозяйка похожа на дешевых гулящих женщин? Нет, непохожа! Она встречалась с двоюродным братом своего мужа, хотела, наверное,поговорить. Вот и весь секрет.

— Боюсь, что судей и прокуроров не убедит ваш пафос, —пробормотал Дронго. — Значит, они раньше не встречались? Вы не видели или вамтак кажется?

— Я ничего не видела! Это вам все время что-то кажется! Побольшей части — недостойное наших женщин. А наши женщины — ангелы! Ониоберегают дома, растят детей и внуков, ухаживают за пожилыми мужьями. Такихсвятых женщин уже давно нет в других странах!

— А вы бывали в других странах? — спросил Дронго, сдерживаяулыбку.

— Нет, я по телевизору все видела. Я бы там не смогла жить…

— Вас пока туда не зовут, — пошутил Дронго. — А вам былонеинтересно узнать, почему ваша хозяйка встречается днем с родственником своегомужа?

— Неинтересно. Я никогда не подслушиваю чужих разговоров.

— А когда вы узнали, что его убили?

— Примерно через час. Сначала его нашла в бассейнеЭсмира-ханум, затем подошли другие женщины. Мать так страшно закричала! И женасильно плакала. Да и Гюзель-ханум выглядела подавленной.

— И вы вместе с ней вернулись домой вместо того, чтобы пойтик матери покойного?

— У нас в доме оставалось двое маленьких детей. Как раз вэто время водовоз уехал, и Анвер возился в саду вместе с детьми. Когда мыпришли и рассказали ему об убийстве, он сначала закричал, а потом побежал надругую дачу. Вот и все, что я видела.

— Когда вчера я подходил к вашей даче, то слышал крикиАнвера, который кричал на жену, обвиняя ее в том, что она виновата вслучившемся. Вы не знаете, что он имел в виду?

— Знаю, — вдруг ответила кухарка, — они были давно знакомы.Моя хозяйка и погибший. Он тогда в Москве жил, а приезжая, каждый раз вуниверситет ходил. Вот тогда они и познакомились. Мне об этом сама Гюзельрассказывала. Но никто об этом не знал. Даже она сама, пока замуж наАнвера-муэллима не вышла и не узнала о том, что Парвиз его двоюродный брат, сынего дяди.

— В чем именно муж обвинял свою жену? Почему он так кричал?

— Он, наверно, думал, что она виновата. И поэтому таккричал, — предположила она. И затем добавила, уже поднявшись: — Я тоже слышалаих крики. Я все слышала…

Дронго вернулся в гостиную. Две пары мужских глазвыжидательно уставились на него.

— Что она вам сказала? — почему-то шепотом спросил Анвер.

— Ничего нового. — Он прошел и сел за стол. — Практически тоже самое, что и вы. Рассказала, как готовила долму вместе с матерью Парвиза,как проходила через соседнюю дачу и возвращалась обратно.

— Она ничего не видела? — спросил Рагим.

— Ничего, — ответил Дронго. — Но некоторые детали, которыеона мне рассказала, позволяют делать какие-то выводы. Поэтому я хотел быпоговорить с вашими женами.

— Согласен, — кивнул младший брат.