бешенства. А я стараюсь не капать слюной, глядя, как он одевается.

— Сорок, — уже значительно менее уверенно произношу я.

Все-таки шикарный мужик. И со стояком. Сглатываю с трудом, но тут же вспоминаю про огурцы и беру себя в руки.

Когда Юдин окончательно упаковывается, я поднимаюсь с постели и осознаю, что я все еще в леопардах. Горячий и злой взгляд проходится по мне, вызывая слабость в ногах.

Уже собираюсь проводить гостя, но замечаю, что он оставил неиспользованные презики.

— Забирай.

Прищурившись, Миша усмехается:

— Пусть останутся, вот увидишь, скоро они мне понадобятся здесь.

Глава 37

Закрыв дверь за родителями, я падаю в кресло и разглядываю ведра с огурцами.

Бедуленька.

Четыре ведра злых колючих дачных огурцов. Я уже заранее чешусь.

Когда папа заносит последние два, я взвываю:

— Почему мне? Почему не Паше? Я, что, рыжая, что ли?

Папа смотрит на меня сочувственно, но ведра забирать отказывается.

— Потерпишь, мне еще с ней, — он кивает на маму, — жить в одном доме.

И кладет сверху букет из листьев хрена и зонтиков укропа.

Ангидрит твою перекись марганца! Я не буду крутить огурцы в такую жарищу! Я все равно столько не сожру, торговать мне ими, что ли?

И вообще, я сегодня жертва сексуальных репрессий.

При родителях я еще бодрилась, а сейчас, окуклившись в кресле, я стараюсь даже не шевелиться. Болит все и в самых неожиданных местах. Вроде бы я половой жизнью не пренебрегаю, а ощущение, как будто меня в первый раз в жизни выебли, прости господи. Другого слова не подобрать. Банальное «заниматься сексом» тут не подходит.

И это Юдин еще не выдохся. Пожалел калеку.

Ебарь-террорист.

Любовницу он редко видит. Ха! Да та небось свечку в церкви ставит за то, чтоб ремонт не заканчивался!

Удивительно, и как это я копыта еще ночью не отбросила. Не сказать, что я — женщина холодная, но для меня немного борщ. Хотя в присутствии Юдина я как-то подозрительно быстро таю, причем во всех смыслах этого слова. Видимо, древний мозг срабатывает на такого самца.

Перед глазами проносится картина нашего прощания.

Злющий Миша обувает в прихожей, а я, зевая, рядом пытаюсь натянуть леопарда пониже. Собственно, это как натягивать сову на глобус.

— И никуда ты от меня не денешься! — злится он, хватая меня за выглядывающие из-под неглиже части тела.

— Убери лапы! — неправдоподобно злюсь я.

Если б не приезд родителей, я бы позволила себе прощальное родео, но итог был бы тем же. Так что нечего мне тут меня за это самое!

Куда там!

Юдин зажимает меня у стены, демонстрируя, что его намеренья все еще гхм… тверды.

— Я, Марина, не привык отступать. И мне все понравилось, но мало.

В этом месте я икаю. Мало? Да у меня ноги с трудом сводятся!

— Хорошенького помаленьку, — наставительно сообщаю я ему, глуша в организме развратные порывы.

— Вот вообще не мой девиз. Ничего, дорогая, нам еще вместе работать и работать. Ремонт — дело непредсказуемое.

И сжав мою задницу на прощанье, покидает жилплощадь.

Засранец.

Хрен я ему еще раз дам, но только пусть попробует не домогаться! Это будет натуральным скотством с его стороны!

Звонок телефона наводит меня на мысль, что Юдин решил сдержать слово и не отставать. Предвкушая шикарную перепалку, тянусь за мобильником.

Увы. Меня жаждет абонент «мВалдсмцу».

М-дя. Надо бы переименовать.

— Ты чего трубку вчера не брала? — склочно спрашивает Алсу.

Да я вчера и в дверь звонок бы не услышала…

— Дрыхла с похмелья, — дипломатично отвечаю я.

— У тебя какая квартира? Дом я вспомнила, а этаж и квартиру нет. Забегу за браслетами?

— Только если вместе с ними ты заберешь ведро огурцов, — тут же ориентируюсь я.

— Ну ты зверь, — с уважением тянет Алсу. — На хрена мне огурцы? Может, я сплетнями откуплюсь?

— Нет уж. Сплетни идут сами по себе.

— Ладно, если Марат меня заберет, то огурцы усыновлю. Но за их будущее я ответственность нести отказываюсь, — сразу предупреждает она.

— Договорились, — тут же соглашаюсь я.

В ожидании Алсу иду искать ее браслеты и нахожу шокирующий артефакт.

Рядом с кроватью лежит завязанный узелком презик.

Походу улика после утреннего нападения на беззащитное тело.

Чертов Юдин, хорошо хоть у него мозги сработали, я даже не помню, был он в резинке или нет. Так-с, и нераспакованные тоже надо приныкать.

О! Вот и браслеты Алсу, выложены на подоконнике в виде олимпийских колец.

Надо бы принять если не гостеприимный, то хотя бы приличный вид. Я так и брожу по квартире в халате, который едва успела набросить на похабного леопарда, когда в домофон позвонили родители.

Успеваю облагородиться как раз к приходу Алсу.

— Твою ж налево, — присвистывает по-пацански нежная девочка Алсу при виде ведер с огурцами. — У меня таких больших еще никогда не было…

Ржу.

— Чего за сорт-то? Бабушке покажу, она умрет от зависти.

— Не помню, «Изумрудное чего-то там». Пашка называет их «Девичьи грезы».

— Кто есть Пашка? — интересуется Алсу.

— Брат.

— Красивый?

— Почти женатый.

— Вот так всегда, — плюхается она за стол, подпирая голову. — Второй день как из-под трактора. Марат издевается до сих пор. Мол, научись пить сначала и все-такое…

— Ну, — ободряю я ее, — ты уже на полпути к развитому алкоголизму.

— Да уж, ты не помнишь, чего я чудила?

— Нет, а с чего ты решила, что чудила? — интересуюсь я.

Алсу морщится:

— С того что сегодня мне написывает какой-то Таир, говорит, я ему обещала любовь до гроба. Где я взяла этого Таира?

У меня проскальзывают смутные воспоминания о каком-то