Кто-то косится на побелевшего лицом короля, кто-то на сжимающего кулаки Гилберта. Заявление Джареда – не просто слова, это угроза. Он принц Руанда, страны с которой слишком многие не хотят ссориться. Если Джаред покинет отбор, то вряд ли на нём вообще кто-то останется.

Это погубит репутацию Аштарии.

Создаст дипломатический скандал!

Я прикусываю щёки. От волнения хочется кричать! Отец так долго ждал шанса показать страну с лучшей стороны. Найти союзников, заключить новые торговые договоры. Многолетний труд может оказаться потерян! Но альтернатива ещё хуже. Уж лучше Джаред с Викторией уедут, но Аштария выживет!

– Я тоже хочу прояснить ситуацию, – говорит Виктория, выступив вперёд. – Выгонять с отбора – слишком сурово за столь незначительный проступок. Ведь Ивари невозможно привязать чужой магией, и тем более магическим семенем.

– Что? – вырывается у меня. Лицо Гилберта искривляет вспышка бешенства, Мира снова начинает биться в руках охранников и кричать что-то несуразное.

– Это правда, – спокойно кивает кронпринцесса Руанда, – ивари питается магией, поэтому семя могло её заинтересовать. Но она никогда бы не последовала за человеком только из-за этого.

– Но привязка всё-таки появилась! – не сдерживается Гилберт. – Значит, семя…

– Оно ни при чём, – отрезает Виктория. – Леди Николь заполучила ивари благодаря собственной силе.

– Это невозможно! – рычит Гилберт. – Ивари получена обманом и никак иначе!

– Вы обвиняете меня во лжи? – голос Виктории способен заморозить море.

Маг собирается ответить что-то резкое, но его прерывает громкий звук. Это отец трижды ударяет церемониальным скипетром о мраморный пол.

– Достаточно! – хмурится он. – Я считаю, что будет справедливо выгнать мою дочь с отбора невест.

– Верное решение, – кивает Гилберт.

– Папа… – от ужаса у меня леденеют ладони.

– Но леди Виктория тоже права, – продолжает Король. – Ивари нельзя так просто обмануть. Птица выбрала Николь не из-за семени, а значит, условие испытания выполнено. Однако спускать проступок нельзя! Раз сэр Джаред настаивает, что решение должны принять мужчины, да будет так! По правилу испытания, чтобы пройти дальше, девушке достаточно одного голоса от одного жениха. Но Николь потребуется получить двенадцать голосов! Это моё окончательное решение.

Зал наполняется нестройным гулом. Все шепчутся, обсуждая слова Короля. Я растерянно моргаю, а потом сжимаю зубы до скрипа.

Двенадцать голосов…

Двенадцать!

Но это невозможно! Это практически то же самое, что исключить из отбора!

Женихов всего пятнадцать, каждый из них должен отметить вниманием десять разных девушек, но выбор может пересекаться. Если я хочу пройти дальше, то двенадцать мужчин должны проголосовать за меня. Но с чего бы им это делать? Репутация у меня ужасная, да ещё и с магией проблемы!

От бессилия хочется плакать.

Виктория смотрит с досадой, Джаред делает вид, что ему на всё плевать, но я чувствую – ему тоже не нравится озвученный вариант, но возразить нечего. Девушки косятся с ехидными ухмылками, женихи окидывают скептическими взглядами, в них так и читается: "За что тут голосовать-то? Не проще было исключить и не тратить наше время?”

Я панически ищу хоть какой-то выход.

Возможно, Майерс отдаст за меня голос, ещё, наверное, Джаред… быть может, найдутся ещё пара человек, но двенадцать! Нет, это невозможно!

Я кидаю горький взгляд на Гилберта, ожидая встретить на его лице глумливую усмешку, и удивляюсь, не обнаружив даже тени радости. Наоборот! Маг взбешён, до покрасневших скул. Его так перекосило, будто под нос сунули вонючую настойку.

Но почему?

Музыка труб возвещает, что испытание продолжается. Я оборачиваюсь к ведущему.

– Ох, чего только не случается на отборах! – восклицает Леон, пытаясь сгладить нервную обстановку. – Так и чувствуется дух конкуренции! Необходимо всегда помнить, что правду не скрыть, а справедливое наказание настигнет, как ни прячься. Леди Николь, раз уж вы остались в отборе, вам есть что сказать?

Я мотаю головой. Попросту боюсь, что начну заикаться от волнения. Руки до сих пор дрожат.

Виктория отходит к стеклянным аркам и подзывает мою ивари. Птица уже обрела нормальную плотность и снова сверкает, будто чистейший брильянт. Чирикнув, птица занимает своё место на острие пятой арки.

– Постарайся подозвать зверя поближе, – шепчет мне Виктория, но в её глазах растекается печаль.

– Проходите, леди Николь, – говорит Леон, улыбаясь, как ушлый торговец. – Проходите же, вставайте вот сюда. Сейчас высвободим силу вашего зверя. Может, вы ещё сумеете нас поразить! Хотя куда уж больше, – тише добавляет он.

Я делаю последний шаг и встаю под свод стеклянной арки.

"Может быть, у меня будет результат выше среднего? – с надеждой думаю я. – Может быть, это даст мне шанс?"

В зале никто не разговаривает. Охранники, невесты, женихи – все смотрят на меня в ожидании. Я чувствую себя, как смертник на эшафоте. Перехватываю тёмный взгляд Джареда, напряжённый как сжатая пружина. Мне мерещится беспокойство на дне зелёных глаз.

Виктория хмурится и косится на Джареда, Гилберт недовольно кривит губы, отец холодно взирает с высоты балкона.

– Теперь закройте глаза и позовите внутреннего зверя, позвольте ему выглянуть наружу, – говорит ведущий.

Я вздыхаю, закрываю глаза и мысленно тянусь к своему внутреннему зверю.

Глава 17

Говорят, не все оборотни чувствуют вторую сущность. Некоторые неспособны увидеть своего зверя, другие – не умеют с ним общаться, а иные вовсе сражаются, как с врагом.

Порой внутренний зверь боится человека, прячется, злится и кусается, а бывает, что он слаб настолько, что всё время спит, не проявляя инстинкта.

Зверь может заболеть, впасть в депрессию или беззвучно кричать от невыносимой боли. Некоторые оборотни вовсе не способны использовать усиленные слух, нюх и зрение, или им приходится тратить на подобное слишком много сил.

Много разного бывает, каждый оборотень индивидуален, но мне повезло, мои отношения со второй ипостасью можно назвать идеальными.

Мой внутренний зверь – маленький белый кролик с длинными ушами и глазами-бусинками. Стоит его позвать, и он легко идёт навстречу, доверчиво тянет лапки, щекочет кожу усами.

Я мысленно провожу ладонью по его мягкой шерсти, глажу бархатные уши, целую в розовый носик. Кролик доверчиво прижимается, выражая поддержку, лижет пальцы узким алым язычком.

Мы со зверем неразрывно связаны, я слышу его ушами, вижу его глазами. Мой зверь такой же реальный, как мир кругом. В любой момент я могу поменяться с кроликом местами, спрятаться в глубине, выпустив зверя на свободу.

Инстинкт кролика – бежать и прятаться, но ещё – защищать семью и дом. Другие оборотни считают кролика беззащитным и трусливым созданием, недооценивают его, а потом удивляются, встречая яростный отпор. Догнать этого зверя – сложная задача! К тому же у кролика есть крепкие зубы сильные