Виктория уже закончила речь, и на сцену, цокая каблуками, поднимается первая кандидатка – миленькая курносая блондинка. Её зверь – лесная куница.

Ведущий приглашает девушку встать под арку. Виктория проводит ладонью, и ивари кандидатки взлетает на вершину стеклянной конструкции.

– Закройте глаза и мысленно обратитесь к своему зверю, – говорит Леон. – Призовите его.

Блондинка робко кивает и прикрывает глаза. Зал ждёт, затаив дыхание. Я подаюсь вперёд, чтобы ничего не пропустить.

Проходит секунда, другая, а затем ирави пронзительно вскрикивает, тело птицы плавится, как жидкий металл, стекает каплями.

Одновременно с этим зрачок блондинки расширяется, глаза вытягиваются, становясь раскосыми, удлиняются клыки, заостряются уши, местами проступает рыжая шерсть… но на этом трансформация заканчивается, оставшись частичной.

Теперь перед нами не человек, но ещё не зверь. Воздух вокруг девушки начинает искриться, в стороны и ввысь медленно расползается голубоватая аура.

Вот свет ауры заполняет первую арку, затем вторую… и замирает, немного не добравшись до третьей.

Девушка открывает глаза и удивлённо озирается. Втягиваются клыки, глаза возвращаются в привычный вид.

– Почти три арки из пяти, – объявляет ведущий, задирая голову, – весьма не плохо! Средний результат – это два сектора, но у вас потенциал даже выше, леди.

Кандидатка розовеет щёчками и нерешительно спрашивает:

– А…а что означает цвет? Голубой…

– О! Это хороший вопрос! – воодушевляется ведущий. – То что проявила ивари – это чистая энергия вашего внутреннего зверя! У агрессивных видов цвет обычно синий. Чем он насыщеннее, тем ярче проявляется инстинкт хищника. У вас цвет – голубой, значит, вы по природе спокойны и уравновешены, даже миролюбивы несмотря на то, что ваш зверь – хищное животное. На будущее расскажу остальным: у травоядных цвет искры в основном жёлтый. Чем насыщеннее оттенок, тем ярче проявляется инстинкт.

– А сила инстинкта важна? – тоненько спрашивает кандидатка, кажется, расстроившись, что её оттенок голубой, а не чёрно-синий.

– Это важно для определения совместимости, – отвечает Виктория. – У вас прекрасный цвет! Небесный. Некоторые мужчины отдают предпочтение спокойным девушкам. В паре будет сложно ужиться двум слишком противоположным по уровню инстинкта оборотням. Мы лишь раскрываем вас, чтобы женихи могли сделать правильный выбор. Голосование начнётся, как только каждая леди в этом зале пройдёт проверку.

Девушка скромно кивает, а затем, поблагодарив, покидает сцену, а Леон называет новое имя. С кресла поднимается следующая кандидатка.

Так проходит час. Девушек вызывают, они встают под арку, мысленно касаются зверя, а потом сцену заливает свет, который постепенно заполняет сектора. За час до пятого сектора так никто и не добирается. Даже четыре деления – это редкость. У пары кандидаток свет оказывается таким слабым, что не дотягивается даже до границы первой арки.

Скорее всего, этих бедняжек никто не выберет и им придётся покинуть отбор.

Цвета, как и говорил Леон, зависят от зверя. У девушек с хищной ипостасью цвет варьируется от чернильно-синего до светло-голубого. У травоядных: от белого до яично-жёлтого.

Когда на сцену вызывают моих сестёр, я от волнения закусываю щёку. Но всё проходит хорошо. У Нанетт два сектора и светло-жёлтый оттенок. Не удивительно, она из нас самая пугливая. У Катрин три сектора и почти белый цвет, а у Лисии золотистый и два с половиной сектора.

– Леди Николь Розен! – зычно произносит Леон.

Я вздрагиваю, делаю вдох и медленный выдох. Вот и моя очередь! Поднимаюсь, чем тут же приковываю к себе всеобщее внимание.

Заслонившись от взглядов вежливой улыбкой, я иду к сцене. Спину держу ровно, подбородок высоко, шаг спокойный. Нельзя показать волнение, все и так ждут моего провала, я вижу предвкушение в лицах, злорадство во взглядах. Но развлечься за мой счёт сегодня не получится. По крайней мере, два сектора у меня точно будет.

Когда поднимаюсь по лестнице, кидаю взгляд на королевский балкон. Гилберта нет, что странно… Отец словно бы совершенно не волнуется, но я слишком хорошо его знаю.

Я замечаю сведённые к переносице брови, напряжённый прищур глаз, вцепившиеся в подлокотники пальцы. Конечно, он переживает! Ведь моё выступление может бросить тень на всю Аштарию. Если внутренний кролик окажется слаб, то пойдут слухи о вырождении королевской династии.

Я встряхиваю головой и вступаю на сцену.

– Леди Николь, – расплывается в белозубой улыбке Леон, – рад видеть вас на втором этапе! Вы красивы, как всегда, – пока он расшаркивается в комплиментах, я ненароком поглядываю на мужскую половину.

Со сцены её прекрасно видно. Вон, Майерс, потягивает напиток из хрустального бокала. Вон рыжеволосый принц из Енотория… а вон, Джаред. Вальяжно развалился на диване, закинув на столик ноги. Длинные такие ноги, с проступающими через чёрную ткань крепкими мышцами… В пальцах он крутит пустой бокал и пристально наблюдает за мной.

– Николь, вы готовы? – спрашивает Леон. Я киваю. Виктория улыбается, незаметно пожимает мне руку, словно говоря: “Ничего не бойся”. Одно её присутствие наполняет меня спокойной уверенностью.

“Чириик!” – раздаётся под потолком. Это ивари уже заняла место на кристалле, который венчает стеклянную конструкцию.

“Всё получится!” – говорю я себе.

Сделав твёрдый шаг, встаю под арку, прикрываю веки и… вдруг по ушам бьёт звон.

Я распахиваю глаза, а кругом волной поднимается суматоха.

Девушки вскакивают со своих мест, стражники обнажают мечи, женский визг раздаётся от главного входа:

– Остановите отбор! – кричит кто-то. – Остановите! Эта гадина… эта лживая гадина! Она вас всех обманула! Она сжульничала!

У меня сердце падает в пятки, а потом подскакивает к горлу, мешая дышать.

Крича обвинения, у входа в зал мечется разъярённая Мира.

– Николь – обманщица! Я всё знаю! Знаю, как эта мелкая принцесска без магии заполучила птицу! – вопит она.

Я успеваю только моргнуть, а Миру уже скручивает стража. Она рычит как зверёныш, в ней словно не осталось ничего человеческого. Король уже на ногах, обеспокоенно вцепляется в перила, Леон растерянно выпучивает глаза, Виктория призывает магию, будто готовясь защищаться.

Кругом взволнованно шепчутся: “Мира, не в себе… Она, что, пьяная? Но как? Значит, то вино… Как такое может быть!”

Меня бросает в дрожь, потом в жар. Кажется, будто земля уходит из-под ног.

“Они не станут её слушать! – говорю себе. – Она же пьяная и не соображает! Всё обойдётся!”

Мира кричит и кричит, пока её волоком тащат к дверям, как вдруг воздух сотрясает зычный голос:

– Подождите!

Это Гилберт. Он широким шагом идёт из глубины зала, его чёрный плащ летит следом, как крыло гигантского ворона.

– Леди, – обращается маг к скулящей Мире, – вы обвиняете кандидатку Николь Розен в нарушении правил отбора?

– Да! – рычит принцесса Енотория. – Да-да-да! Она вас всех обманула! Обвела вокруг пальца, как дурачков!

– Вы понимаете