каждой новой ложью, которую приходилось говорить Мишелю, Клэр чувствовала, как разрывается её душа. Она не была уверена, что он сможет серьёзно воспринять её слова о будущем и перемещении во времени, о бабушкином кольце и прочем.

Солгав ему в очередной раз, она ощутила в груди гранитную тяжесть, которая не покидала её до самого прибытия во дворец.

– Это даже хорошо. В таком случае будьте готовы удивиться этой красоте и роскоши, потому что первое впечатление остаётся в памяти навсегда. У меня будет к вам небольшая просьба.

– Конечно, какая?

– Раз вы во дворце впервые и, скорее всего, незнакомы с гостями, прошу вас держаться меня и не ходить по залам без моего сопровождения.

– Это просто. Мне самой не даёт покоя мысль, что мне нужно будет оставаться одной среди множества незнакомых людей.

– Может, вы и встретите кого-то из своих друзей или родственников, что было бы очень кстати. Тогда всё прояснится, и я в дальнейшем смогу просить вашей руки.

Клэр не сразу поняла смысл его слов. Прошло несколько секунд, прежде чем её глаза в удивлении расширились, а губы возмущённо задрожали.

– Что вы сказали?

– Я сказал, что, когда мы узнаем о вас всю правду, я с чистой совестью смогу сделать вас своей женой.

– Но… эм-м… Вы же меня совсем не знаете. Как вы можете быть уверены, что я именно та, с которой вы хотите связать свою жизнь?

– Мне достаточно того, что я уже знаю о вас и что подобных вам, Клэр, я никогда не встречал. Да и вряд ли встречу когда-либо ещё.

Никто до сих пор не успел рассказать Клэр, как вести себя в подобных ситуациях.

– Я правильно поняла: делая предложение мне, вы должны сперва узнать мнение моих родных, а не моё?

– Разумеется. Мы не можем состоять в законном браке без родительского благословения. Другое дело, если у вас их нет.

– Немыслимо… – прошептала она, едва открыв губы и продолжая морщить лоб от непонимания.

Наконец настал момент, когда карета замедлила ход, а впереди показался освещённый огнями дворец. В окне Клэр вдруг увидела знакомые улицы и постройки. Бесконечно скачущий пульс учащался ещё сильнее в такт её дыханию. От волнения она стала слегка трясти ногой.

Видя её волнение, Мишель взял её за руки и, посмотрев в глаза, сказал:

– Всё в порядке! Я с вами, вам не о чем волноваться.

– Расскажите мне, что нужно делать, если вдруг я встречу императора?

Мишель не скрыл своего удивления, но поспешил без лишних расспросов ответить:

– Вы его определённо встретите. Ведь Его Величество прежде не видел меня на своих приёмах в сопровождении дамы. Увидев вас, он, разумеется, захочет, чтобы я вас представил.

В глазах Клэр всё ещё стоял вопрос, о котором она молча намекала своими хлопающими ресницами.

– Это просто. Я представлю вас ему, и если он заинтересуется вашей персоной, то поспешит оказать вам своё внимание. Император протянет руку, чтобы поцеловать вашу.

Мысль о том, что сам император Александр I, возможно, заговорит с Клэр и, что ещё невероятнее, поцелует ей руку, сводила её с ума. Только сейчас она осознала, что на уроках истории надо было учить материал, а не слушать «Hollywood undead» и другие музыкальные группы, рисуя каракули на полях тетради.

* * *

Карета остановилась перед входом во дворец, минуя центральную арку. Мерцающий жёлтый свет, льющийся из окон огненной, неудержимой волной, освещал всю дворцовую площадь. Казалось, день миновал ночь и опять вступил в свои права.

Фасад дворца напомнил тот, что Клэр видела ранее. Однако, времени разглядеть его получше, увы, было не так много. Когда Клэр и Мишель вошли в парадную дверь, предъявив приглашение императорской страже, всё её волнение улетучилось, и она почувствовала себя в привычной обстановке, как и на именинах Мари.

Мишель быстро, но без излишней суеты вёл Клэр вперёд, прекрасно ориентируясь во всех залах. Клэр узнавала лестницы, стены и лепнину, но сказать, что это был тот самый дворец, по которому она частенько прогуливалась с бабушкой, к сожалению, не могла. Зимний дворец как никогда прежде был живым. Это не только бросалось в глаза, но и чувствовалось.

В нём кипели жизнь, страсти, разговоры.

Это было место политики, могущества и роскоши. Действительно, при полном отсутствии искусственного света дворец выглядел необычайно ярким и светлым. Тысячи свечей были расставлены по углам и на больших позолоченных люстрах. Отражаясь в толстом стекле, они создавали разноцветные переливы на слоях вековой краски.

Держа Мишеля под руку, Клэр шла по знакомым коридорам словно в первый раз. Изо всех сил сохраняя спокойный и благородный вид, стараясь не выделяться из толпы прибывающих гостей, она широко открытыми глазами рассматривала окружающих её людей. Стать и роскошь дам и кавалеров были невообразимыми. На их фоне Клэр вдруг почувствовала собственную простоту и непривлекательность.

Кто она была? Могла ли быть здесь? Могла ли видеть всё это?

Шеи дам были украшены огромными сияющими камнями разных цветов, словно на этом балу был объявлен конкурс на самое дорогое колье.

Клэр передвигалась робко, изредка привлекая к себе взгляды посторонних людей. Мишель шёл вперёд с гордо поднятой головой, но, заметив смущение своей спутницы, едва заметными движениями принялся гладить её руку.

– Как вы? Вспомнили кого-нибудь? – поинтересовался он, временами отвлекаясь, чтобы поприветствовать своих знакомых.

– К сожалению, нет. По правде сказать, меня жутко трясёт.

– Я это чувствую, но уверяю, что вам не о чем беспокоиться. Как я и предполагал, многие ещё только съезжаются.

Наконец они прошли через парадную лестницу и направились в Гербовый зал, в котором и должен был состояться бал. На их пути встречалось много людей, которых Мишель хорошо знал. Проходящие мимо них мужчины приветствовали его коротким движением головы вниз, а после склонялись перед его спутницей, которую видели в его обществе впервые.

Клэр отличалась от присутствующих здесь барышень. Практически все они были круглолицы, с неровным бело-розовым тоном кожи, расширенными зрачками и румянцем во все щёки. Их взгляды были драматичными и выражали единство восторга и раздражения.

Мишель старался ни с кем подолгу не разговаривать, и Клэр в какой-то момент показалось, что он жертвует своим общением со знакомыми, дабы не ставить её в неловкое положение.

– Вы всегда так холодно реагируете на приветствия своих друзей или делаете это сегодня нарочно?

– Не понимаю, о чём вы, мадемуазель, – ответил он с ноткой сарказма, сдерживая улыбку и хмуря брови.

– Я же вижу. Это благородно с вашей стороны, но я не хочу создавать вам неудобства. Поэтому прошу: если вы хотите с кем-то поговорить, то не нужно лишаться этого