не посещали императорских балов или приёмов, потому что не входили в круг знакомств, которые были необходимы для этого по статусу. Мари, немного завидуя Клэр, всё же собирала её так, как собирала бы саму себя. Она одолжила ей самые дорогие свои украшения с бриллиантами и сапфирами. Но главным подарком было бальное платье, которое привезла швея и которое как раз подходило под грядущее торжество.

– Оно волшебное! – восторгалась Клэр, рассматривая висящее на вешалке серебристо-белое платье. – Когда швея прикладывала ко мне ткань на примерке, я даже и представить не могла, что выйдет так красиво. Но Мари… я достаточно пользовалась твоей добротой, чтобы принимать такой дорогой подарок.

– Клэр, это от чистого сердца. У меня нет ни младшей сестры, ни кузины, ни дочери, которой я могла бы делать такие подарки. Мне доставляет радость тот факт, что теперь есть та, кто может их принять.

– И всё же я чувствую себя очень неловко при мысли о том, что мне нечего предложить взамен.

Мари по-родственному взглянула в печальные глаза своей подопечной и ласково прошептала:

– Достаточно твоих чувств, твоей доброты и искренности. И конечно же, компании, иначе кто бы ещё терпел мои партии в шахматы и чтение.

Они одновременно засмеялись, хотя у Клэр так и не исчезло то мерзкое потребительское ощущение, с которым она не расставалась с тех пор, как оказалась здесь.

Платье воистину вышло невероятным. Лёгкая и нежная белая ткань казалась невесомой и при малейшем движении изящно окутывала тело и ноги её обладательницы. Поверх этой ткани была ещё одна, напоминающая тонкую серебристую сеточку. Благодаря этой сетке создавались объём и воздушность всего наряда. Серебряные нити пышными фонариками лежали на плечах и груди, продолжаясь длинным шлейфом на спине.

К шести часам Клэр уже была без сил после долгих сборов, но волнение перед предстоящим торжеством время от времени придавало ей бодрость. Майя как раз закончила свою работу гребешком, и Клэр с пристальным вниманием принимала её, сидя у зеркала.

– Надеюсь, Мишель скоро приедет, а до тех пор сиди крайне аккуратно и старайся не делать резких движений, – наказывала ей Мари, слоняясь из угла в угол по комнате на первом этаже и временами поглядывая в окно.

Наконец в парадной оказался лакей князя. Хриплым голосом он сообщил о том, что его барин ожидает у экипажа. Клэр вскочила со стула и, потерявшись, в волнении начала теребить пальцы рук, оттягивая перчатки.

– Главное – не переживай! – успокаивала её Мари, хотя сама тряслась, как осиновый лист. – И всюду держись Мишеля, он тебя в обиду не даст.

– Я не поеду.

– Глупости не говори. Ещё как поедешь! – Княгиня приняла грозный вид.

– Что мне там делать? На балах свет клином не сошёлся, и судьба моя на них не решится. Умоляю, вели, чтоб передали князю о моей болезни, – Клэр жалобно посмотрела на свою спасительницу.

– О какой болезни? Накличешь ещё.

Клэр закрыла лицо руками и тяжело опустилась на стул. Мари стояла над ней, качала головой и нисколько не одобряла её нежелание ехать на приём. Ещё бы, будь Мари на месте своей подопечной, то стала бы готовиться к такому торжеству за месяц, и не просто готовиться, а считать минуты до его начала. Она присела рядом, тихо положила руку на шею Клэр и ещё раз уверила её в том, что ей нечего страшиться.

– Ты уже не раз показала себя храброй. Думается мне, что там не будет сбежавших крепостных, желающих причинить тебе вред. Если ты справилась с ними, то я уверена, что выдержишь пару танцев с князем.

Клэр убрала руки от лица, посмотрела в карие, добрые глаза Мари и, не сдержав чувств, обняла её в знак благодарности.

В ожидании своей спутницы Мишель Равнин стоял у дверей особняка, не предпринимая попыток зайти в дом. Думая о чём-то своём, он не сводил глаз с двери, из-за которой вот-вот должна была появиться его возлюбленная.

Дверь открыл слуга, и перед Мишелем предстала прекрасная девушка со статной осанкой и ярко горящими глазами в бесподобном торжественном наряде. Она двигалась плавно, грациозно и гордо. Мишель в восхищении застыл и, сам того не замечая, продолжал улыбаться, как блаженный.

– Клэр Данииловна!..

– Я рада так скоро видеть вас! – читая на его лице восхищение, Клэр снова засмущалась, но на этот раз ситуация доставляла ей небывалое удовольствие. Его реакция была важнее любых слов и комплиментов. – Вы отлично выглядите! – улыбаясь, подметила она, сделав шаг ему навстречу.

– Вы… очаровательны! – долго подбирая слово, ответил он, отметив про себя, какой неловкой стала его речь.

– Благодарю. Слышать ваши комплименты лестно!

– Вы позволите? – Мишель подошёл к Клэр ближе и протянул руку, чтобы помочь сесть в ожидающую их карету. Она придержала одной рукой подол своего платья, а другой стала энергично махать Мари, которая вышла на порог, чтобы проводить их.

Раньше Клэр никогда не каталась в каретах, несмотря на то, что в Петербурге и в её мире их было довольно много. Этой забавой пользовались исключительно туристы. Местные жители, наблюдая каждый день катание вдоль Невского проспекта, не спешили разделить это удовольствие.

В карете стоял очень странный, но отчасти приятный запах старой ткани и дерева. На окошках висела чёрная занавеска с золотыми кисточками. Уже через десять минут в закрытом пространстве сделалось душно, а открытие окон в этой модели не предусматривалось. Клэр, не подавая виду, молча сидела и урывками глотала остатки свежего воздуха. Все эти неудобства не могли нарушить её грёз о предстоящем событии, в ожидании которого она находилась около недели.

Дорога оказалась достаточно долгой. Несколько раз Клэр с интересом спрашивала Мишеля, не опоздают ли они. На что он, улыбаясь, отвечал, что гости могут съезжаться ещё очень долго, но к указанному времени точно успеют.

На протяжении всего пути она не раз думала об их поцелуе и о том, что, возможно, Мишель захочет поговорить об этом. Клэр не понимала, как строились отношения в девятнадцатом веке. Считалось ли, что они уже пара, или нет? Все эти вопросы она задавала себе снова и снова в надежде, что Мишель их разрешит. К сожалению, он не сделал и единого намёка на произошедшее с ними. Вместе с тем он гладил её руку, облачённую в полуоткрытую перчатку, и подолгу не отрывал глаз от её лица и шеи.

– Вам когда-нибудь приходилось бывать в Зимнем дворце? – спросил невзначай Мишель в надежде, что воспоминания об этом событии, возможно, сохранились в её памяти.

– Я не помню. Но, мне кажется, вряд ли я могла видеть дворец нашего императора изнутри, – с