руку в воду, погреб к ближайшему телу. Осмотрел. Молодой моряк, на бледном лице застыла гримаса. Бесполезно, утоп человек.

Кардай погреб к другому. Ощупал. У этого на плече рана. Человек застонал. Неужели жив?

Втащил раненого на плот. Отодвинув рукав, осмотрел рану. Крови нет. Быстро перевязал.

Наступило утро, но небо затянули тучи. От порывов колючего ветра бросало в дрожь. На поверхности вода была изумрудная, а дальше, на глубине — черно-синяя.

Кардай снова огляделся. Вдали еще два тела.

Подплыл. От холодной воды он не чувствовал рук.

Один из выловленных плавал лицом вниз. Кардай перевернул его и увидел, что вся грудь разворочена осколком снаряда.

Зато последний еще шевелил губами, выплевывая воду. У него была сломана нога. Кардай склонился над бортом и втащил его на осевший плотик.

К полудню он выдохся из сил. Сильное течение уносило плот в открытое море. Руки Кардая побелели от постоянного нахождения в воде. Как он ни старался, нагруженный плот все дальше уплывал от невидимого берега на юге.

Наконец, Кардай прекратил попытки доплыть до берега. Раненые молча лежали на дне плота. Кардай заметил под одним из них упаковку. Чуть оттащил бедолагу в сторонку.

Отодрал от дна упаковку. Это оказалась сумка с продовольствием. Внутри две банки тушенки, сухари, бутыль с водой и баночка сахара. Кардай улыбнулся.

***

На восьмые сутки плавания Кардаю снились странные видения. Впрочем, что удивительного? Один из раненых, старшина Голованов, долгое время бредил, а затем скончался, не приходя в сознание. Другой, краснофлотец Синица, с переломанной ногой, нечаянно уронил за борт банку с тушенкой. Кардай отдал ему большую часть воды.

На вторые сутки чайки утащили остатки сухарей.

Кардай и Синица страдали от голода и жажды. За все дни плавания ни разу не было дождя. Два раза вдалеке промелькнули корабли, но не заметили плот.

Синица сначала бодрился. Рассказывал про родные края, он был из Минска. Вспоминал мать и сестру. А потом умолк. Кардай пытался его тормошить, да только и сам ослаб, еле шевелился.

Через неделю он уже не мог ползать по дну плота. Лежал, смотрел на серое небо. Наверху летали и пронзительно кричали чайки.

Жаль, больше не увижу родные места, не обниму родителей, тускло думал Кардай.

Сначала он услышал звуки домбры, а затем пение. Мужской высокий голос и ему вторил нежный женский. Это было настолько невероятно, что Кардай не поверил. Но затем над поверхностью моря прокатилось ржание коня.

Кардай приподнялся на локте и пригляделся. Вдали, прямо посреди воды, стояли юрты. Черные войлочные стены, серые купола. Между ними, прямо по воде, ходили люди. За юртами кругами бегали кони.

Давно уж такого не видел. Кардай улыбнулся. Моргнул и видение исчезло.

Лег обратно на дно плота. Над ним летала большая белая птица. Крылья широко раскинуты. Нет, это не чайка, гораздо больше.

Пригляделся. Это же беркут. Только белоснежный, каких Кардай еще не видывал. Кружил над плотом, разглядывал лежащих людей. А потом мягко опустился на бортик. Сложил крылья, переступил когтистыми лапами.

— Ты чего это? Смерти моей ждешь? — прошептал Кардай. — Потерпи немного. Чуть-чуть осталось.

Беркут молчал и смотрел на море. Кардай ему был неинтересен. На правой лапе белой ниткой привязано золотое колечко. Кардай захрипел.

Вспомнил, как дед рассказывал семейное предание. В незапамятные времена, когда род погибал от джута 8 , такой же орел привел их в плодородные земли. Только благодаря ему и выжили.

— Хорошо, — шепнул Кардай беркуту. — Я понял…

Перевернулся и подполз к бортику. Уцепился, сел и свесился к воде. Прикинул, где должен быть берег и начал грести рукой. А потом и обеими руками.

Долго греб. Обернулся, а беркут исчез. С неба падали крупные холодные капли. Налетел ветер и поднял волны.

Синица шевелил опухшими губами. На горизонте плыл корабль с черными парусами и черепом с костями на флажке.

Кардай потряс головой. Откуда здесь взяться пиратскому кораблю?

Пират и вправду исчез. Вместо него Кардай увидел рыболовный траулер.

Судно приближалось. На флагштоке реяло красное полотнище с серпом и молотом.

***

— И после этого ты никогда не боялся смерти, дедушка? — спросил внук.

Кардай отпил из пиалы чай и усмехнулся. В саду возле дома пел сверчок. Над ухом звенели комары.

— Еще как боялся. На той войне смерть много раз рядом со мной ходила. Но тот случай на море самый страшный был. Если бы я испугался и сдался, то давно бы утонул.

Он помолчал, глядя в темную ночь.

— Ну, и повезло мне, конечно, тогда очень. Больше, чем другим.

— А Синица это твой друг? — продолжал расспрашивать внук.

Кардай кивнул.

— Ага. В Минске живет. Он к нам приезжал еще до твоего рождения.

Скрипнула дверь, из одноэтажного дома вышла женщина.

— Аян, быстро спать! Завтра рано вставать.

Мальчик поднялся, чмокнул деда в щеку и побежал в дом.

Глава 19. Через не могу

Солнце поднялось высоко в небо. Погода выдалась безоблачная.

Лучи нагрели камни и землю. От почвы поднялись испарения.

В безбрежной синеве парил беркут. В полете царь воздуха поворачивал голову. Зоркие глаза осматривали горные владения.

Возле темно-зеленого озерца он заметил неподвижное тело человека. Чуть повернул распростертые крылья, легонько взмахнул. Огибая теплые и холодные потоки, понесся наискось вниз.

Тень от летящего хищника бежала по скалам, прыгала на ледники, ныряла в темные ущелья. Он подлетел к перевалу.

Выставив лапы, приземлился возле распростертого тела и сложил крылья. Вперевалочку подошел к человеку, осмотрел.

Кажется, это труп. Не годится для пропитания, только недавно беркут поймал сурка и насытился. Недовольно клекоча, хищник отошел. Сидел на камне и чистил перья.

Солнце постепенно шло по небосводу к зениту. В горах стояла жара. Беркут соскочил с камня, оглянулся на человека и взлетел, взмахивая мощными крыльями. Вскоре он превратился в темную точку на небе.

И тогда человек шевельнулся.

***

Аян лежал лицом вниз и видел сны. А еще он чувствовал, что находится возле озерца в горах в мокрой одежде.

Ему снилось детство. Как он ходил босыми ногами по обжигающим каменистым пляжам Алаколя. Как однажды наступил в степи на скорпиона и тот ужалил в пятку.

Жар от пострадавшей ноги поднимался по телу, охватил колени, бедра, туловище. Добрался до головы. Странно, я же должен загибаться от холода, недоумевал Аян. Он наступил на скорпиона. Животное хрустнуло под ботинком.

И жар исчез. Аян очутился в Алматы, на оживленной улице. Вокруг и прямо через него, как сквозь призрака, ходили люди.