делать вид, что набрала по ошибке… Но телефон мог сломаться у Тота! Или что-то с сетью в Энске, или…

Если бы автобус ехал чуть дольше, Янка, наверное, проела бы тревогой себе дырку в груди, аккурат вместо колотящегося сердца. Мир расслоился – рациональный и объективный не нёс ничего худого, в этом мире телефоны и телефонные сети легко ломались; а мир подсознательный, нереальный, интуитивный нашёптывал о мёртвом городе Ноября, о ветре одиночества и сходящих с ума предметах…

От автовокзала Янка ещё раз набрала номер, выслушала мерзкое механическое «не сущес-ствует» и бросилась бегом, пытаясь запустить карту и соотнести её с местностью. Так, вон почта, от неё направо, потом снова направо… нет, налево, наконец-то карта открылась!

Когда впереди из-за домов вынырнула недостроенная многоэтажка – долгожданный ориентир, знаменующий почти самый конец пути, Янка перешла на шаг и постаралась целиком переместиться в рациональную часть мира. Слушать шёпот смутного чувства, похожего на ледяной сквозняк, было невыносимо.

Хоть уши затыкай, хоть кричи в голос – не поможет.

Налетев у подъезда на Тота, Янка поверила не сразу. Тот, кажется, тоже, но привычно поймал:

– Ян?

– Тот! Блин, почему твой телефон… не существует?!

– Потому что я был в Ноябре, – ответил на автопилоте Тот, но мысли его явно были заняты другим.

Он выглядел совсем иначе, чем обычно. Вместо кигуруми – тёмные джинсы и синяя кофта в расцветке «под городской камуфляж»; волосы взлохмачены, рот сжат без намёка на улыбку, и только глаза, синие-синие глаза горят, как обычно, как раньше… но не надеждой, а чем-то мрачным и обречённым. Сейчас Янка ни за что бы не подумала, что он её младше.

И как всегда – босиком. Неисправим.

– Что случилось? – Янка позволила себе ещё какое-то время стоять, не отстраняясь от рук Тота. – Ким?..

– Всё пропало, – безрадостно отозвался Тот. – Встреча должна была закончиться около часа дня… Но полпервого его уже не было.

– Не было… здесь?

– Если здесь – это «в обычном пространстве», то да. Не было. Это я виноват.

Янка всё-таки отстранилась, потеребила ремень школьной сумки, глянула на Тота и решительно потянула его к подъезду:

– Расскажи по порядку. Он в Ноябрь провалился?

– Не надо в квартиру, – вдруг затормозил Тот. – Там Ленка с Серёгой ругаются. Уже часа полтора, с перерывами на обиженное молчание и перекуры.

– А куда надо? В Ноябрь? Но ведь ты сам тогда говорил, что из квартиры Кима можно…

– Уже нет, – быстро сказал Тот. – Обжились… Ладно, та недостройка тоже сойдёт.

По дороге Тот всё-таки рассказал: проводив Кима, он расслабился и ушёл в Ноябрь, решив, что теперь все справятся без него, а Тэшку бросать нехорошо; когда Ким провалился, Тот почувствовал что-то… но им с Тэшкой было совсем не до того, и опомнился он, только сообразив про Янку.

– Ну, я и вышел к тебе, – скомканно закончил Тот, забираясь на первый этаж недостройки. – Хотя, наверное, надо было его сразу найти и вывести, или тебя сейчас до квартиры проводить хотя бы, но Доля с Недолей его не успели разыскать, а в квартире…

– Лена и Сергей ругаются. Я поняла. Нет, я иду с тобой, и точка.

В Ноябре был день, насколько Янка научилась отличать время суток по высоте и цвету – белее и ярче обычного – солнца, ползущего вдоль горизонта. А в следующую секунду Тот вдруг сбил Янку с ног, солнце скакнуло перед глазами, и что-то громыхнуло, будто над головой разыгралась сухая гроза.

Земля шла под уклон, и Тот с Янкой покатились вниз.

– Кажется, не заметил! – завопил Тот Янке на ухо, пробиваясь сквозь образовавшуюся после грохота вату. – Мы просто вернулись почти туда… и в тогда, откуда я ушёл!

– Что происходит?!

– Белый! И Тэшка. Точнее, Тэшка, Белый и пара его марионеток. Стрелять не могут, зато ловят Тэшкину фугаску.

Мир перестал кружиться и бить кочками по бокам, и Янка, осторожно приподняв голову, огляделась. Они с Тотом лежали у подножия холма. Земля под спиной дрожала, а вата в ушах потихоньку вытеснялась рёвом двигателя и отдалёнными взрывами.

– Ян! – Тот скатился с Янки и приподнялся на колено. – Я сейчас нужен Тэшке. Ты сможешь найти Кима?

– Как?! – вытаращила глаза Янка.

Вместо ответа Тот шевельнул ладонью, и его тень на склоне погладила подскочившую собачью.

– Недоля найдёт Кима, а Доля отведёт тебя, – сообщил он, замерев на секунду.

Янка с сомнением вздохнула и неловко подняла руку, следя, как её тень осторожно приближается к собачьей. А потом тени соприкоснулись и… нет, не пальцами, тенью пальцев Янка ощутила жёсткий мех.

– Хватайся за ошейник, – велел Тот. – Это Доля. Она тебя выведет. Сумку твою давай, я в Тэшку закину.

Отдав сумку, Янка осторожно сжала пальцы, и её тень сомкнула их на грубой коже ошейника. В ту же секунду Доля вскочила на ноги, рванула прочь… И силы в тени было куда больше, чем ожидала Янка.

Ветер свистел, капюшон хлопал по спине, солнце стреляло в глаза то впереди, то слева, а под ногами с бешеной скоростью сменялись земля и асфальт, камень, бетон и в карамель замёрзшая глина.

Главным было успеть среагировать на броски Доли, которая вдруг резко меняла направление, прыгала в сторону или ускорялась.

Янка чуть не запнулась о рельсы, которые Доля преодолела одним прыжком и уверенно повела прочь… Впрочем, застрять в Ноябре навечно Янка не боялась. Некогда.

Даже дышать было некогда, вдохнуть-выдохнуть получалось только урывками, с трудом проталкивая воздух мимо застрявшего в горле сердца…

Сумасшедший бег закончился внезапно. Вокруг выросли первые дома мёртвого города, и пальцы вдруг сомкнулись на пустоте.

Янка пробежала-прохромала ещё метров десять, потом остановилась, упираясь руками в колени и судорожно глотая ледяной воздух. Когда вместо сипов начали получаться нормальные вдохи, Янка расстегнула и сдёрнула куртку – иначе, казалось, в ту же секунду сварится. Кинула на землю, рухнула на неё и замерла, прислоняясь спиной к восхитительно-холодной стене.

Тишина и покой.

Куда исчезла Доля и что делать дальше, Янка не представляла.

Мгновение чужого прошлого. Игорь

– Игоряша! Принимай! – старший прапорщик Приходько ввалился в бокс, улыбаясь во все свои тридцать два зуба – двадцать семь своих и пять «золотых». – Старле-ей!

«Старлея» – старшего лейтенанта – Игорю дали осенью… и перевели с глаз долой на Кубинку. Кому нужен рукастый лейтенант-«народник», любящий танки и прочие железяки, но совершенно равнодушный к самой армии? Это же не командир, а вечное ожидание залёта. Ну а раз сам рапорта пишет – пущай возится со своими железяками в почти что музее… Перспектив – ноль? Да мы ему честно об этом сказали! Мы же люди. И он – нормальный парень. Только не очень военный… просто танки любит.

Примерно так рассуждало начальство, и Игорь ему был благодарен. Ну и пусть «почти» музей… пусть – майора только при выходе на пенсию. Тут было – интересно.

– Чего