И в этот момент Янкин телефон затрезвонил, высвечивая фотографию клыкастого монстра.

– Мама, – обречённо пробормотала Янка, прикрывая картинку рукой.

Лена, сообразив первая, сделала страшные глаза и жестом показала, чтобы никто не шумел, не ходил, не разговаривал и вообще не дышал.

– Алло, мам?..

Мгновение чужого прошлого. Майор Н.

Август 1989 года. Подмосковье. Место, которого нет. Кабинет особого отдела войсковой части, которой официально тоже нет…

Майор смотрел на куратора, который уютно устроился в кресле за столом – в ЕГО кресле, за его столом, в его кабинете – и внимательно изучал рапорт. Куратор читал его уже второй раз, что-то сравнивая с прилагавшейся справкой эксперта. Потом аккуратно сложил документы стопочкой и, сдвинув на край стола, весьма благожелательным взором (иногда залётные типы с полевых лабораторий даже на это покупались) уставился на майора:

– Миш… ты долго ещё навытяжку в собственном кабинете стоять-то будешь? Сказал же – садись!

– Есть, товарищ полковник.

– Товарищ майор! Вы страдаете заболеванием органов слуха? – Вот что этот хитрый дед до сих пор, несмотря на свои «за семьдесят», умел делать хорошо, так это играть интонациями. Кажется, такого понятия, как пенсия, полковник попросту не знал и «в запас» уходить собрался исключительно на тот свет.

Майор знал своего куратора уже лет десять… но сейчас чуть опять не вскочил по стойке «смирно».

– Никак нет, товарищ полковник!

– Ну а тогда какого рожна ты мне тут театрализованное представление из второй части Строевого устава МО СССР устраиваешь?! Подход старого служаки к высокому, но изрядно туповатому начальству…

– Понял, Виктор Семёнович.

– Ну, вот и хорошо… Ладно, к сути вопроса. Рапорт – перепишешь… Я там пометил, что. И можешь регистрировать в строевой и подшивать к делу.

– Но, Виктор Семёныч! Я…

– Михаил, у тебя сегодня что – праздник непослушания? Может, ты хоть дослушаешь «высокое, но туповатое начальство»? – Дед включил ехидство, хоть и изрядно сдобренное добродушием. – Ну так вот. Продолжим. Поработали вы на славу. Шлемофоны – идентичны, на втором – волосы и потожировые мальчишки, следы крови второй группы на лобовой подушке – он голову себе разбил, что ли?

– Нет, Виктор Семёныч, просто ссадина на лбу.

– Понятно. Танк вы тогда изъяли, и это правильно. Нашли, так сказать, нашего потеряшку, молодцы, не прошло и… сколько там?

– Трое суток, Виктор Семёныч, – ответил майор, прекрасно зная, что дед и без него в курсе, зря, что ли, он деду во время поисков отчитывался. – Не считая выходных. Ещё через четыре дня – заменили на обычную «тридцатьчетвёрку». Раньше никак. День Победы и всё такое.

– Итого неделя, – очень благодушно покивал куратор, отчего майор волевым усилием погасил желание начать оправдываться. – Ну, нашли, забрали, заменили – вот и хорошо, и даже почти вовремя. Без «почти» было бы – если б он вообще не оказался на постаменте и тот пацан на него не полез… Ну да сделанного не воротишь. По поводу снарядов в боеукладке законсервированного объекта… – дед выделил голосом «законсервированного», сделал эффектную паузу и будничным тоном закончил: – Семьдесят седьмой год был всё-таки. Эту тему просто закроем. Бывает. Фугаску – обезвредили отстрелом, этот, как его… – дед цопнул рапорт и сунулся на вторую страницу, – о! «Изомер» сдали сапёрам, пусть делают, что хотят…

– Как фугаску отстреляли?!

– Молча. Из танка. Ну и заодно взяли пробы в башне после выстрела и проверили твоего эксперта. Эксперт таки права – купи ей пирожок, – дед ухмыльнулся. – Следы сгорания трубчатого артиллерийского пороха на шлемофоне, который был… кхм, там – соответствуют… В целом, Михаил, и ты, и твои ребята – кругом правы. – Дед задумчиво посмотрел куда-то поверх головы майора, вздохнул и продолжил: – Существование «перехода»… а если быть более точным, возможность его осуществления данным путём – будем считать доказанной. Дверь, так сказать, приоткрылась.

– Скорее уж окно…

– Да хоть форточка. Подтверждение-то получено. А посему… тему «Визит» я закрываю. Танк – отдать в Кубинку, эти тридцать тонн уральской стали нам уже без надобности. Всё, что нас интересовало… оно, если верить тому пацану, теперь там катается. Ну а кубинцам будет счастье – исторический экземпляр, всё такое. Документы подошьёшь и сдашь в архив. Новую тему про «переход» и прочее прямо сейчас открывать – не будем…

– Но, Виктор Семёныч! Почему?!

– По кочану, Миш. Звоночки нехорошие пошли, так сказать. Или чуйка… Называя, как хочешь.

– Ну а с парнем-то этим как быть?! Мы же не можем просто взять и…

– Можем, не можем… Миш, ты не задавался вопросом, почему наша – наша! – контора не может выцарапать фигуранта «совсекретной» темы «Визит» из лапок областного психиатра? Я ведь тебе обещал, что и сам попытаюсь… Да и без твоей просьбы этим бы занялся. И не только потому, что пацан для нас источник весьма интересных сведений, но и так, по совести… Всё просто. И диковато, – дед снова вздохнул. – Мама той восходящей звёздочки детской психиатрии, что работает с пацаном, имеет счастье… ну а в нашем случае несчастье… лично знать «тётю Раю». Подружки, так их разэтак. И вдобавок, мама эта года три как подалась в «правозащитники», благо, сейчас это уже ничем не грозит.

– Подождите, тётю Раю? Какую?!

– Михаил… у нас много в стране «тёть Рай», которые могут нашу контору застроить? Раиса свет Максимовна Горбачёва… Да, та самая, первая, так сказать, леди Союза, супруга Председателя и прочая, и прочая. Так что как только кто-то из нашей конторы появляется на горизонте – сыночек звонит маме, мама – «тёте Рае», а та в свою очередь – Председателю. Ну а дальше, как ты можешь догадаться, с этого Олимпа на нас спускают всех собак. Приказом по лагерю, высочайшей волею велено принять, что у мальчика психическое расстройство, и всё. И никакой гэбни с её дикими россказнями – мальчик просто болен. Единственное, чем мы пацану сейчас можем помочь, – это вообще на горизонте не появляться, и тогда этот мозголом и его диссидентствующая мамаша угомонятся.

– Пацана жалко, Виктор Семёныч. Его же там убедят, что он действительно немножко псих, а мы тут…

– А что мы? Чем скорей убедят, тем скорей отпустят… Ладно. К итогам – тему «Визит» я, повторяю, закрываю. Несмотря на то, что впервые с сорок пятого были получены осязаемые результаты… не считая инцидента в семьдесят третьем, но с ним до сих пор слишком много неясностей. И не смотри на меня так… – Дед издал непритворно тяжкий вздох, в кои-то веки действительно выглядя на свой совсем немолодой возраст. – Михаил, ты вообще телевизор-то смотришь? Газетки, там, почитываешь? Журнал «Огонёк»? Ты в курсе хоть, что у нас тут за забором творится?

– А какое, Виктор Семёныч, это к нам отношение-то имеет?!

– Господи! Дай нам, убогим, сил! Михаил… СТРАНА имеет неиллюзорные шансы не пережить ближайшие