стороны гимнастерка, юбка, армейский ремень с сабельной портупеей, белая блузка, пилотка и лифчик…

Потом, когда тетка вернулась из костела, они, раскрасневшиеся и счастливые, сели пить чай.

– Где ты научился играть на трубе? – спросила его Агнешка.

– О, я еще в девятом классе в школьный оркестр записался. Сначала мне дали «самовар»…

– Какой самовар?

– Ну, у нас так называли тубу, «бас-два». Самый большой инструмент в оркестре. Но я выпросили себе «поганку», извини, трубу. У нас все инструменты имели прозвища: кларнет – «сучок», валторна – «свиное ухо», тромбон – «миномет» или «кочерга»…

– Вот никогда бы не подумала! Смешно как!

Потом они пошли гулять за железную дорогу по берегу Лососянки, забрели в безлюдную березовую рощу и там снова полетели в разные стороны их одежды…

А когда оделись и снова двинулись по тропинке, Сергей поделился с ней своим открытием, которое внесет свой вклад в теорию множеств.

– Что такое «множество»? – спросила Агнесса.

– Множество – это большое количество, которое позволяет воспринимать себя как одно. Это классическое определение. А я утверждаю, что любое множество, заметь, любое! – состоит из подмножеств. Почему?

– Да, а кстати – почему? – Агнешка старательно делала вид, что ей это интересно.

– Да в силу не полной однородности входящих в него элементов! И тогда каждое множество можно разделить на множество других множеств или подмножеств. Вот смотри – наша роща. Это множество деревьев. Однако ее элементы не однородны – поэтому роща состоит из подмножества берез и подмножества осин, а также из подмножества ольхи. Теперь возьмем подмножество берез. Оно тоже не полностью однородно, потому что березы бывают высокие и низкие, старые и молодые, замшелые и чистые.

– Стройные и корявые.

– И так далее. Мы можем разбивать эти подмножества до тех пор, пока не дойдем до атомов. А в атоме три протона. Это тоже подмножество только очень маленькое. Поэтому я вывожу, что предельное подмножество всегда кратно трем. Потому что два элемента – это пара, а один элемент подмножество не создает.

– Какой ты умный! С твоей головой тебе надо не рядовым, а командиром быть!

– Ну, командир, это другая профессия. А я с детства хотел быть математиком.

– Почему?

– Наверное, потому, что я жил в доме математиков. Математических гениев. В нашем доме по 11-й линии жили когда-то и создатель теории множеств Георг Кантор, и профессор Чебышев, который разрабатывал теорию вероятности, выявлял законы больших чисел…

– А что такое «11-я линия»? Ты на железной дороге жил?

– Нет, это у нас в Ленинграде есть большой остров – Васильевский, или, как мы его зовем, Васькин, когда-то вместо улиц там были каналы, вот их так и пронумеровали – 1-я линия, 2-я, 3-я… Ты в Ленинграде была?

– Нет.

– Я тебя приглашаю. Вот закончу осенью службу, и поедем вместе. Жаль белых ночей не будет. Но я тебе все покажу… И Зимний, и Эрмитаж, и Русский музей…

– Я обязательно к тебе приеду. Ты только службу закончи. Тебе сегодня когда возвращаться?

– У нас еще есть три часа…

Агнешка, закинув голову в небо, прочитала:

Шевалье. Трубадур. Звездочет. Попираешь копытом кентавра Доблесть, славу, любовь и почет На пути в непроглядное завтра.

– А что такое «шевалье»?

– «Шевалье» по-французски «всадник».

– Ты знаешь французский?

– И немецкий тоже.

– Какая ты умная! С твоей головой надо не дантистом быть, а секретарем обкома.

Оба рассмеялись, и руки их сами собой обвили друг друга.

Да, Агнесса забыла и Вальтера, и Магду, и все свои обязательства вести разведку против оккупантов… Надолго ли? Теперь ее охватывал страх, который раньше жил лишь в самых глубинных слоях души, страх, что ее разоблачат, арестуют, казнят, как лишают жизни всех шпионов.

А вдруг?!

А вдруг и в самом деле придут и арестуют, и тогда она больше никогда не увидит своего шевалье… Не ощутит его пылкие юношеские объятия, не вдохнет мускусный запах его мышц, разгоряченных любовным трудом, не заглянет в его восхищенные большие глаза.

Глаза же у него и в самом деле огромные, наверное, даже больше, чем у нее…

Они вышли на опушку березняка, с которой открывался великолепный вид на излучину речушки, и холмы, поросшие сосновым лесом.

– Знаешь, я бы очень хотел, чтобы ты стала моей женой…

Она засмеялась:

– Мальчик, вспомни, сколько тебе лет и сколько мне!

– Ну, подумаешь десять лет разницы! У моего деда жена была старше на одиннадцать лет, и они прекрасно жили. И троих детей родили.

– Ну, хорошо, я тебе даже четверых рожу. А где и на что мы будем жить?

– Для начала поедем в Ленинград. У меня там своя комната есть. Ты моей маме понравишься. Не сомневаюсь! Я поступлю на физмат. На вечернее отделение. А деньги буду в оркестре зарабатывать. Меня возьмут. Я знаю. Сейчас редко, кто на бугельгорне играет. И тебе работа найдется, зубные врачи всегда нарасхват.

– А здесь тебе не хочется остаться? – посмеивалась Агнешка. – У меня тут и квартира есть, и работа. Станешь на свадьбах играть, на похоронах. А учиться будешь заочно.

– Погоди! Мысль возникла… Понимаешь, атом ведь тоже можно рассматривать как подмножество, даже два подмножества: подмножество протонов и нейронов. И поскольку их всего по три – три протона и три нейтрона, то все в нашей Вселенной можно считать кратным трем!

– Конечно, понимаю. Я только об этом и думаю – и днем и ночью. Дай, я тебя обниму, мой Архимед! Мое