всего несколько десятков волков, которых дракониха уничтожала методично и эффективно. Равнина превратилась в огромное выжженное поле.

Потом Прюнель проследила взглядом за единорогом Дюны, который маячил в стороне, неистово махая крыльями, несомненно от страха.

Она сжалась под действием мощного потока магии, хлынувшего от её матери в сторону дракона. Рептилия тоже почувствовала это, издала оглушительный крик и внезапно повернула голову к чародейке, распахнув огромную пасть.

– Нет, людей не трогай! – в ужасе закричала девочка.

Дракон услышал её.

Жаркая стрела пламени не достигла Дюны, но опалила крыло чёрного единорога. Животное вошло в штопор и упало на слой чёрного пепла – всё, что осталось от армии Тёмных.

54

Ласка бросилась к упавшему единорогу. Опустив голову, она бережно положила рог на безжизненное тело своего сородича и издала нежный стон.

Прюнель, очень бледная, опустилась на колени возле бездыханной матери.

Подбежавший Эклер сдавленным голосом пробормотал:

– Если не наложить исцеляющее заклятие, она умрёт…

Растерянная девочка не ответила. Она не желала Дюне смерти, но хотела вывести её из игры, лишить способности влиять на их жизни. Словно услышав её мысли, Сьель, присевший рядом, сказал:

– Ваша магия наверняка способна лишить её волшебной силы навсегда. После этого она оставит вас в покое.

Прюнель нахмурилась. Это, конечно, разумно, но очень жестоко. Её брат с досадливым видом засопел. Несмотря на пережитые из-за Дюны страдания, он тоже терзался сомнениями. Сьель с сестрой в нерешительности переглянулись, и их внимание отвлёк молодой дракон. Он промчался так низко над землёй, что дети инстинктивно пригнули головы, пока он не поднялся выше и не подлетел к матери. Если Дюна и успела наложить заклинание на дракониху, оно не оказало на неё влияния. Две рептилии нежно потёрлись мордами друг о друга и быстро удалились, не оборачиваясь. Их задача была выполнена, большинство Тёмных уничтожено, выжившие обратились в бегство.

Осталась лишь их командирша, внезапно потерявшая свои силы. Эклер долгим взглядом проводил драконов, которые быстро исчезали во мраке ночи.

– Мать и сын, – прошептал он.

На глазах у них чародейка дышала всё с бóльшим усилием. Предчувствуя близкий конец, потрясённая Прюнель положила руку ей на лоб. Потом она покачала головой и нахмурила брови. Нельзя же оставить умирать женщину, которая дала ей жизнь!

– Мы её вылечим! – заключила она. – Что же касается её магии… я не знаю, посмотрим. Давай вместе?

Сьель с заметным облегчением и энтузиазмом кивнул.

Девочка встала и взяла его за руку, но их снова отвлекли. Рок бежал к ним, изо всех сил что-то крича.

Задыхаясь, он остановился рядом, потрясённый видом разорённой равнины.

– Розе и Левен сообщили мне, что у них тоже всё закончено, – проговорил он и, взглянув на Дюну, опустился рядом с ней на колено. – Когда-то она… она была необыкновенной женщиной, – запинаясь, произнёс он. – Она ступила на эту землю не по своей воле, вот почему она ещё жива. Моё старое заклинание не осуществилось… но думаю, она умирает.

– Мы должны спасти её, пока ещё не поздно, – тихо сказала Прюнель.

Рок выпрямился и вздохнул.

– Но перед этим нужно навсегда вывести из строя её нектаров нерв, – решил он. – Знаю, это жестокое решение, однако у нас нет выхода. Если этого не сделать, она никогда не оставит попыток разрушить нашу привычную жизнь.

Прюнель почувствовала, как в глазах собрались слёзы. Хотя она и не была привязана к Дюне и обижалась на неё за несчастья, которые она навлекла на её близких, девочка невольно ужаснулась. Жить без магии до конца дней – это ежеминутное мучение.

– Объединим наши усилия, ваших способностей недостаточно, чтобы достичь цели!

Рок, Прюнель и Эклер, взявшись за руки, молча сосредоточились, стараясь собрать силы, как вдруг Прюнель воскликнула:

– Подождите! Давайте оставим ей мягкую магию, пожалуйста!

Рок бросил на неё быстрый взгляд и, к огромному облегчению дочери, одобрительно кивнул.

Затем совместными стараниями они навсегда лишили Дюну способностей к сильной и чёрной магии и наложили мощное исцеляющее заклинание, благодаря которому к её щекам прилила кровь.

Дыхание у раненой выровнялось, она пошевелилась, медленно приходя в сознание, и наконец со слегка растерянным видом села.

Прюнель удивлённо вскрикнула:

– У неё изменилось лицо… оно такое же, как раньше, как на моём медальоне!

Как будто Дюна исчезла и уступила место прежней Розе. Как будто мама, по которой они так скучали, снова вернулась к ним!

Но порыв радости, охвативший девочку, погас при первых же словах спасённой от гибели женщины:

– Я знаю, что вы сделали! – злобно рявкнула она. – Меня предала моя же семья… Рок, помоги мне встать!

Он без учтивости выполнил её просьбу, Дюна покачалась, но ей удалось встать прямо, и она с яростью воскликнула:

– Не желаю больше никогда вас видеть!

Перед ней возник волшебный единорог Зефир – подтверждение, что мягкая магия у неё осталась. Чародейка села ему на спину, и они медленно ушли прочь, наверняка в сторону Тенистого леса.

Прюнель охватила грусть, и ей показалось, что она второй раз потеряла мать. Но тут Дюна вернулась почти с улыбкой на губах.

– Если только мой гнев однажды не уляжется, – сказала она. Потом толкнула пятками Зефира, и они галопом унеслись прочь.

– В этом вся она, – заметил Рок с оттенком веселья в голосе.

Эклер и Сьель закивали, Прюнель тоже, она была растрогана так, что дыхание перехватило. Будущее с преобразившейся матерью было возможно! Рука Сьеля нежно обняла её за талию, и на этот раз Прюнель положила голову на плечо молодому человеку и не стала сдерживать слёз.

55

Прюнель толкнула дверь «Золотистого пончика», кондитерской, принадлежавшей родителям её лучшей подруги.

Нюе, которая посыпала сахарной пудрой булочку со смородиной, встретила её словами «Он на кухне!» и заговорщически подмигнула.

Семья кондитеров наняла Сьеля сразу после так называемых Событий. Наверняка его вкусные и диковинные пирожные привлекут сладкоежек со всего Остикуля и окрестностей.

Это радовало, но, к сожалению, Прюнель почти не виделась с юношей с тех пор, как два дракона положили конец кошмару в Тандревале. Нюе призналась подруге, что Сьель уходит из лавки поздно вечером, а приходит утром ещё до рассвета. Прюнель несколько раз приходила повидаться с ним, но он был неразговорчив, держался отстранённо, и это девочку огорчало. Ведь они, казалось, стали друзьями. Прюнель даже надеялась, что немного больше, принимая во внимание его