— Над землей бушуют травы, — начал Штык нейтральную отдыхательную.

— Облака плывут, как павы, — мягким голосом к его хрипловатому присоединилась Альбина.

Теперь, пока Савы не было, никто не мешал им смотреть друг на друга.

— А одно, вон то, что справа, это я, это я, это я… И мне не надо сла-авы, - пел чистый голос Али.

И на какой-то миг Леха даже поверил, что ей действительно не нужно славы. И даже СанСаныч Тяжелков ей не нужен, а только он, Леха Маркелов. Вот как влияет алкоголь на неокрепшие умы!

— Ничего уже не надо… — тянулась простая, как три копейки, мелодия. - Мне и тем, плывущим рядом. Нам бы жить — и вся награда...

Было в этом что-то интимное — петь на два голоса, глядя в глаза друг другу. Вовочка шмыгнул и украдкой вытер слезу, краем глаза заметил Алексей.

— …Мимо слёз, улыбок мимо облака плывут над миром, — чисто выводила поверху Альбина. — Войско их не поредело...

— А ну, подвиньтесь, молодежь, — влез на свое место довольный Сава, разрушая всю романтику момента. — Кому обновить?

Гитара, мясо, звезды и водка окончательно расслабили компанию. Даже Леху, хотя он почти не пил, поскольку на службе. Но ему тоже захорошело. Достаточно, чтобы травить анекдоты и армейские байки. Народ за костром тусовался, как колода гадальных карт. Кто-то приходил, кто-то уходил, перемещаясь к столу и палаткам. В какой момент Леха заметил, что Альбины слишком долго нет? На бревне, словно сторожа место, стояла ее сумочка. А самой Али не было.

Может, Леха всё же позволил себе больше, чем «почти не». Но тут протрезвел, словно после ведра ледяной воды.

У костра сидели Зубковы, Леха и сумка.

Куда она уперлась, эта «Мисс тридцать три неприятности для олигарха»?

— Альбина не говорила, куда ушла? — спросил Маркелов у засоловевшей Белочки.

— Да куда она может уйти с подводной-то лодки? — в полный голос заржал Сава. — Или… ик, — отлить, или поспать. Вариантов-то!..

Если бы речь шла о ком-то другом, Леха бы согласился. Но это же Аля Яницкая! Эта среди ночи могла в лес по ягоды пойти и шишкой в лоб получить. Заодно и мишку встретить. Лапу ему оторвать, на пол уронить. Или наоборот. Ленивицу же свою она бросила на импровизированной скамейке?

Леха подхватил сумочку и отправился на поиски. Первым делом он проверил палатки: ту, где лежали ее вещи, и туалетную. Потом остальные. Везде было пусто. На душе́ становилось всё тревожнее.

И где ее искать? И как?

— Аля! — крикнул он.

Но ответил ему лишь взрыв хохота у костра.

Алексей прислушался. Ночная жизнь угукала и звенела. Ему послышался треск веток, и он поспешил на звук.

Чем дальше он шел, тем отчетливее слышались шаги, скорее женские. Маркелов ускорился и практически врезался в Евгению.

— Ой! — испугалась она и принялась приглаживать волосы. И перестегивать криво застегнутую рубашку.

Хо-хо! А Женечка не такой уж синий чулок, как пытается изобразить.

— Женя, вы Яницкую не видели? Она сумку у костра забыла, — выдал Штык «домашнюю» заготовку.

— Давайте я в палатку занесу, — предложила бухгатерша. — Всё равно к себе иду.

Ну да, программа минимум выполнена, теперь можно и поспать.

— Ничего страшного, я донесу, мне не тяжело, — уверил Леха.

— Ну как знаете. Вы давно ее ищете? Может, она уже сама вернулась? Спокойной ночи!

Ничего себе «спокойной»… Побродив еще, Штык вернулся в лагерь. Удивительно, но Аля действительно была у костра. С Зубковым.

— …Так сколько вы хотите? — спрашивал он.

— Савелий И-Иванович. — Отчество далось Яницкой не с первого раза из-за сдерживаемого зевка, — я п-понимаю, что если я скажу, что «не такая», вы не поверите, — она улыбалась. — Но я — не такая!

И всё же зевнула.

— Да ладно! — Он жестко улыбнулся. Удивительно, насколько трезво ему удавалось говорить, учитывая количество выпитого. — Вы все такие. Вопрос только в цене.

Аля кивнула:

— В цене. Только у вас нет того, чем вы могли бы распал… — она широко зевнула, — …титься.

И встала.

— Чего это у меня нет? — язвительно спросил Зубков.

— Совести у вас нет. И сердца, — она поднялась, похлопала собеседника по плечу и пошла.

— А у Тяжелкова есть? — бросил тот ей в спину.

— А у СанСаныча есть.

Она кивнула, хотя Зубков не мог этого видеть, еще раз широко зевнула и пошла в сторону палаток.

Прямо на Алексея.

Секунд двадцать ему потребовалось, чтобы сделать выбор: Зубкову в морду дать или Яницкую проводить. Собственно, выбор сделала Аля, когда, слегка пошатываясь, к нему подошла.

— Пошли? — сказала она.

— Альбина, вы совсем не умеете пить! — попенял Леха, придерживая споткнувшуюся прямо возле него девушку.

— Ты, — пьяно ответила она, пялясь ему в глаза.

— А я — умею.

— Я — ты.

— Альбина, у вас все нормально? Белочку поймали?

— Белочка — Соня. А я — Аля. И «ты».

— Предлагаете выпить на брудершафт? — отшутился Штык.

— Да-давайте, — согласилась блогерша. — Только если я еще… выпью… меня вырвет.

— Не слишком вдохновляюще звучит… для брудершафта.

— Идем спать? — предложила взамен Аля.

— Идем.

Что там идти было до палаток?

Они остановились у крайней левой.

Леха сунул ей в руки сумочку.

Она взяла. И подняла глаза.

— Не оставляй меня, пожалуйста, — совсем жалобно попросила она.

— Я же здесь, — возразил Леха, сердце которого сжалось. Сильно-сильно.

— Останься со мной.

— Аля, вам спать пора.

— Тебе.

— И мне тоже.

— Ты п-понял! — она ткнула Маркелова пальцев под ребра. Щекотно. — Пошли к тебе!

Штык почувствовал, как у него похолодели пальцы.

— Аля, вы слишком много выпили.

— Ты.

— Аля, ты слишком много выпила.

— Я не хочу спать одна!

— Я сплю с Кириллом!

Яницкая потянулась к нему и прошептала на ухо:

— Я совершенно уверена: он натурал!

— Аля!

— Пошли спать!

Она плюхнулась на пятую точку возле его палатки, сунула внутрь сумку и стала развязывать шнурки. Но они почему-то не поддавались. Леха опустился на корточки. В армию идут или умные, или сильные. Он просто стянул кроссовки блогерши, не развязывая.