Серия закончилась, а обед еще не начался. Леха решил подняться на крышу, подышать свежим воздухом и полюбоваться красотами. В коридоре было пусто и безжизненно. Маркелов поднимался по лестнице и думал об Але. В конце концов, может, хватит уже вестись на ее провокации? Может, уже пора начать играть по его правилам? Если она так жаждет его внимания, может, сто́ит его дать? В полном объеме…

Видимо, он задумался очень глубоко. Потому что, открыв дверь и сделав пару шагов, Леха понял, что находится не на крыше, а на четвертом этаже. Он хмыкнул и собирался вернуться, когда сбоку из-за закрытой двери послышались женские прерывистые стоны. Кто-то не отказывал себе в удовольствии. И разнообразии.

Леха всё же развернулся и вышел.

Поднялся наверх.

Но удовольствия от вида не получил.

В ушах звучали призывные женские стоны.

Разумеется, это не могла быть Аля.

Не могла.

Но Леха всё же спустился и постучал к ней в номер.

Ему не ответили.

Тогда он постучал сильнее.

Этого не может быть!

— А госпожи Яницкой нет, — оторвал его от процесса голос горничной.

Девушка в униформе несла кому-то запотевшие баночки пива.

Леха опустил занесенный для удара кулак.

— А где она?

— Ушла. Где-то полчаса назад, может меньше. Я видела, как она выходила.

— Куда?

— Точно не знаю, но могу предположить, что на пляж, — сообщила горничная.

Маркелов взъерошил волосы. Собственность Тяжелкова только что была спасена от разрушения.

— Спасибо.

Леха вернулся к себе и быстро переоделся. Мало ли, какие неприятности могут поджидать Альбину Яницкую на пляже? Песок в глаз попадет. Морской ежик набросится. Цунами обрушится. Ничего нельзя исключать, когда речь идет об Але.

Главное, чтобы она действительно оказалась на пляже.

Для Маркелова это было очень важно.

Майор — не генерал, но даже он, несущийся стремглав, в мирное время может вызвать панику. Кто угодно может вызвать панику, если несется куда-то без очевидной причины.  Поэтому Леха сдерживал себя, пока шел через двор базы. Но стоило дорожке вильнуть за стену деревьев, как он припустил. За что и поплатился: на полпути неразогретые мышцы раненой ноги свело спазмом. В итоге вторую половину пути он еле дохромал, растирая бедро.

Альбина сидела на шезлонге в тени зонтика.

Словно почувствовав его появление, она повернулась. Ее безразличное личико озарилось радостью и неверием, как у ребенка, которому не сказали, что придет Дед Мороз. А он взял и пришел. У Лехи даже нога стала болеть меньше.

Он улыбнулся. И сделал шаг. Не с той ноги. Бедро снова подвело, и он плюхнулся на песок.

Аля подорвалась к нему. Почему-то в этот момент он смотрел только на то, как подскакивает ее грудь в купальнике.

Почему-почему? Потому что кобель.

— Нога, да? — Яницкая опустилась перед ним на колени.

Их губы оказались почти друг напротив друга.

— Пойдемте, я помогу дойти, — она потянула руку Лехи себе на плечо.

Он вырвался и встал на ноги. На ногу, точнее.

— Ты бы еще донести предложила, — обиделся он и, хромая, поплелся к топчану.

— Не, я бы тебя не подняла, — Аля шла рядом и заглядывала ему в лицо. — Разве что частями.

Леха хмыкнул. Частями поднять — это да. Тут Яницкая профессионал.

— Дай я посмотрю, — кинулась она щупать ногу, стоило ему опуститься на деревянную поверхность.

— Ты же только посмотреть собиралась.

— … и смотрю же тоже.

Умелые руки Альбины поглаживали бедро, нащупывая закаменевшие бугры. Леха сжал зубы, чтобы не застонать.

— Тщ-щ-щ, — прошипела она, и ощупывания сменились успокаивающим поглаживанием, растиранием и так далее. Аля Яницкая знала толк в массаже.

Постепенно боль отпускала, а на ее место приходило ощущение расслабленности и блаженства, и Леха чуть было не упустил момент, когда она последний раз прихлопнула по ноге, и поймал ее за запястье.

— Стоять! — скомандовал он.

— «Стоять!» «Сидеть!» «Лежать!» — фыркнула Альбина, вырывая руку и усаживаясь на соседний шезлонг.

— «Лежать», — Леха повернулся на бок, — мне нравится.

И он похлопал рядом с собой.

Аля изобразила оскорбленную невинность. Коза, а не кошка!

— Ты почему с обеда ушла?

— Есть не хочу.

— А почему звучит как: «Сыта по горло»?

Леха заложил руки за голову. Потом поднялся, стянул футболку под жадным взглядом Альбины и только потом заложил руки за голову. И слегка напряг мышцы.

— Умный, что ли? — Яницкая скопировала его позу. Рельефом мускулов она похвастаться не могла, но на что посмотреть у нее было.

— Да.

Леха, от греха подальше, решил смотреть в небо. По небу ползли тонкие перышки облаков, а на горизонте собиралась серая полоска туч. Неплохая мысль, кстати, урвать последнее перед обещанной непогодой солнце.

— И скромный.

— Очень, — согласился Штык. — И сильный, — напомнил он на всякий случай. Вдруг кое-кто не заметил?

Альбина рассмеялась.

С моря повеяло прохладой.

— Ты как, идти сможешь? — поинтересовалась она.

— Надумала пообедать?

— Нет, хочу искупнуться. Пойдешь? — она поднялась, красиво изгибаясь, и потянула его за руку.

И он пошел.

Вообще-то, он собирался играть по своим правилам.

И обязательно будет. В другой раз.

Вода была нормальная. Даже теплая, по сравнению со вчерашним днем. Но Альбина ступала, будто в прорубь.

…или в этот?

Штык подхватил девушку на руки, в несколько больших шагов забрел по пояс и плюхнул Яницкую в воду.

Она завизжала так, что уши заложило. Холодные брызги залили Маркелова по самую макушку. Следом на него обрушились кулачки Альбины. Она рычала и била его, куда попадала. В основном по рукам.

Леха рассмеялся, и интенсивность избиения удвоилась.

— Всё-всё-всё! — он поднял руки, сдаваясь.

— Всё?! — возмутилась Аля, упирая руки в боки. — Значит «всё»? Вот тебе!

Она с силой ударила по воде, поднимая ему в лицо водопад брызг, которые тут же залили нос и рот. Воспользовавшись временным замешательством противника, Аля шлепала по набегающим волнам двумя «лопастями», не давая ему отдышаться.