– «Хлеб Кузьмича».

– Да у вашего Кузьмича мания величия! Есть хоть что-то в вашем городе, что не названо его именем?

– Вообще-то он Иванович. Есть автомойки «Мой, не до дыр», заправочные «Не десять негритят».

– Он ещё и юморист, – хмыкнула Ольга.

– Не без этого, – повеселел Фёдор.

Если бы об их разговоре узнал сам Кузьма Иванович Кузьмичёв, то непременно бы посмеялся. Человеком он был своеобразным, умным, практичным и в то же время одержимым идеей сделать Россию процветающей страной. И самое главное, чтобы это процветание ощущалось не только в столице, но и в любой глубинке. Сам он трогательно любил именно провинцию, хоть образование получил в столице, а второе – за границей. Но, изучив быт, ведение дел за границей, вернулся на свою малую родину, где с незапамятных времён жили его предки.

Он любил всё русское, российское. Считал, что если и перенимать чужое, то только то, что принесёт реальную пользу.

Но так как Кузьма Иванович был обычным человеком, как правильно заметила Ольга, без нимба, случались у него и ошибки, и перегибы. Например, решил он обзавестись такой же бородой, какая была у его прапрадеда на сохранившемся портрете. Но после того, как жена Татьяна категорически отказалась с ним целоваться, бороду сбрил, заявив, что тыл важнее бороды.

– Почему это? – спрашивали его, веселясь, приятели.

– А потому, – отвечал он им в тон, – что коли тыл разгневается, так даст пинка под зад, что шишки замучаешься собирать!

– Откуда шишки-то?

– От сковородки, главного орудия русской женщины.

Обычные люди уважали купца за то, что он разговаривал с сильными мира сего без подобострастия, а с простыми людьми без высокомерия.

Прежде чем начать какое-либо переустройство в городе, выносил предложение на общегородское обсуждение, внимательно выслушивал все точки зрения, доказывал свою правоту, приводя факты, а если в чём-то был не прав, то признавал это спокойно, не роняя достоинства. На дух не переносил подхалимов, зазнаек, лгунов, рвачей и умело выживал их из города, не переступая граней закона. Тем же, кто оступился по недомыслию или неосторожности и решил исправиться, в поддержке никогда не отказывал, но и из поля зрения не выпускал долгое время. Не раз повторял, что потерять доверие неблаговидным поступком легко, а вот вернуть уважение людей большой труд не одного дня и даже года.

Оба его сына – Никита и Святослав – после завершения образования тоже вернулись в отчий дом и впряглись в дело отца, чем Кузьма Иванович особенно гордился.

А ещё Кузьмичёв благодарил судьбу, что нашлись и единомышленники. Тоже ивановские купцы: Пётр Степанович Сазонов, Сидор Маркович Бочаров, Самсон Поликарпович Загорулько, Рашид Шамильевич Иманкулов. Они даже создали своё купеческое общество – помощи городу и его гражданам. Но этого всего Фёдор рассказывать девушке не стал.

Через некоторое время Ольга сказала, что она проголодалась. И Фёдор повёз её в кафе «Сударь и сударыня, кушать подано».

На первое девушка заказала зелёные щи из крапивы и щавеля, от второго Ольга решительно отказалась, зато заказала целых две кулебяки и чай из иван-чая.

– Вы уверены, что всё это съедите? – рассмеялся Фёдор.

– Съем, – кивнула она, – а что не доем, отдам ему, – она кивнула на кота.

– Что вы, – рассмеялся Фёдор, – Котофей за посетителями не подъедает. Это ниже его достоинства.

– А что он ест?

– Разносолы, которые для него готовит лично сам хозяин заведения, – засмеялся парень.

– Шутите?

– Нисколько.

Себе Фёдор заказал расстегаи и чай.

Он оказался прав, Ольга не осилила всё заказанное, но и съеденного оказалось достаточно, чтобы она почувствовала себя объевшимся Вини-Пухом.

– Ой, – сказала она, – спать хочу.

– Я отвезу вас в гостиницу.

Несмотря на то что уже был вечер, солнце и не думало садиться. Стояла пора длинных вечеров и коротких летних ночей. Ближе к вечеру цветы на клумбах запахли сильнее, и ветер, подувший с Волги, немного остудил зной…

Длинные тени от деревьев не мешали солнечному свету, просачиваясь сквозь листву, оставлять на дорогах и тропинках причудливые узоры.

– Давай перейдём на ты, – предложила Ольга, усаживаясь в салон автомобиля.

Он молча кивнул в знак согласия. За всю дорогу они не проронили ни слова, каждый думал о своём…

Впрочем, Фёдор не знал, о чём думала Ольга, сам же он просто наслаждался её близостью. Остановив автомобиль возле гостиницы, он подождал, пока она войдёт в здание, и не спеша отъехал.

У калитки его ждал Вакула, радостно поприветствовал хозяина мяуканьем, а потом стал тереться о ноги Фёдора. Фёдор накормил кота и уселся пить чай на террасе.

Свой дом он построил не так давно. Друзья немало помогли. И Фёдор был очень доволен и домом, и садом, и этой открытой летней террасой. Незаметно для себя он так и просидел всю ночь, думая об Ольге.

Рано утром позвонил другу Ивану и сказал, что на работу не придёт. Берёт отпуск на месяц.

– Чего это тебе приспичило? – спросил тот голосом, хрипловатым спросонья.

– Не спрашивай меня пока ни о чём, ладно, Ваня? – попросил Фёдор.

– Ладно, – покладисто согласился тот.

Глава 2

Утром Фёдор ждал Ольгу в вестибюле гостиницы. Она удивилась, увидев его. И кажется, обрадовалась.

– Я поведу тебя в музей, – процитировал Фёдор знакомую с детства строку Сергея Михалкова.

Но Ольге она, кажется, показалась незнакомой.

«Ну да, не каждому же в детстве дедушки умудряются читать советских поэтов…» – подумал Фёдор.

И повёл её в ивановский Музей котов. Фёдор испытал приятное удовлетворение, увидев, как расширились Ольгины глаза. Она явно была удивлена, увидев двухэтажное здание в виде старинного терема, облицованное светло-серым мрамором, сверкающим на солнце.

Ольга и впрямь не ожидала, что Музей котов в Ивановске окажется таким большим. У входа в музей был повторён в более миниатюрном виде фонтан с площади. На фронтоне здания висела табличка с выбитой на ней надписью: «Человек культурен настолько, насколько он способен понять кошку» (Бернард Шоу).

А прямо в вестибюле Ольга увидела по обе стороны стоящие высокие кресла со ступенями. В одном из них кот спал, а в другом не только бодрствовал, но и внимательно следил за всеми входящими в музей.

– Это что, сторожа? – фыркнула Ольга, кивая на котов.

– Не совсем. Это добрые духи – хранители музея.

На первом этаже располагался большой светлый зал – галерея с картинами местных художников, запечатлевших на своих полотнах котов. Причём здесь были не только опытные живописцы, но и совсем юные художники.

Ольгу особенно растрогала картина некоего Дениса Марецкого. На ней был изображён большой серый кот, сидящий возле люльки с младенцем. Одна