Впереди показалась нужная дверь, но стоило схватиться за ручку, как случилось самое страшное. Оборвалась последняя нить и связь обрубилась, оставив после себя лишь звенящую пустоту.

Время для него словно остановилась.

Краски потускнели, звуки стерлись, а на плечи с небес рухнула непосильная тяжесть потери. Все живое, что было внутри умерло, выжжено дотла. А посреди пепелища стоял опешивший демон, что был не в силах поверить в ужасную правду.

Василисы в этом мире больше нет. Ни язвительных подколов, ни ее сладких губ, ни исходящего от нее аромата спелых вишен. Ничего больше нет.

Пауза длилась не больше пары секунд, показавшихся Матвею вечностью. Он сам не понял, как это произошло. Просто в один момент весь контроль будто схлопнулся, клетка, сдерживающая живущего в нем монстра, испарилась, и демон вырвался наружу.

Нет, это было не больно. После пережитого потрясения ему было с чем сравнивать, так что первая трансформация прошла практически незаметно.

Сначала изменения коснулись тела и мышц, которые быстро увеличились в размерах, отчего рубашка на груди разошлась в стороны, а брюки превратились в лохмотья. Цвет кожи резко сменился с бледного, на ярко-красный, а на голове, словно по щелчку пальцев, выросли огромные, витые, черные рога, горящие ярким пламенем. С их кончиков на пол капала похожая на мазут черная жидкость. Матвей когда-то читал про этот сильнейший яд, что превращал мышцы жертвы в камень, обрекая ту на мучительную смерть. Вырабатывать такой могли лишь огненные демоны, каким он, — спасибо отец, — и являлся.

Одно движение плечом, и дверь, слетев с петель, грохнулась на пол. Горевшие внутри свечи быстро погасли, но отличное демонское зрение сразу уловило шокирующую своей жестокостью картину.

В самом центре стола, с ног до головы облитая кровью и с уродливой раной на шее, лежала его неживая малышка. Над ней склонились мерзкий кровосос Долгов, что закончил резать свое запястье и собрался поднести его к бледным губам Василисы, и знакомая блондинка-ведьма, держащая в руках толстую книгу.

С паническим ужасом они уставились на застывшего в дверном проеме демона. Страх парализовал обоих, лишая воли и самообладания, но Матвею не было до этого никакого дела. Красная пелена застила глаза и демон, подняв голову вверх, взревел так, что замок содрогнулся.

Бросившись вперед, он одним ударом железного кулака отбросил щуплую ведьму к стене. Блондинка только и успела, что кратко вскрикнуть, и сползти на пол сломанной игрушкой.

Вторая рука сомкнулась на тощем горле гребанной пиявки, что, выпучив глаза, начал размахивать руками и дрыгать в воздухе ногами, издавая жуткие хрипы. Но демону было глубоко плевать на эти ужимки. Он наслаждался исходящим от вампира ужасом, вбирал в себя жизненную энергию умирающего кровососа и оттягивал тот самый момент, когда нужно будет отбросить от себя иссушенное тело и повернуться, наконец, к той, что была предназначена ему высшими силами. Была его истинной парой. Была… А теперь ее нет.

Он не смог ее уберечь. Опоздал. Позволил ублюдкам забрать ее у него и даже отплатить толком не может. Разве быстрая смерть достойное наказание за ту боль, что испытала его маленькая заноза? Нет, миллион раз нет.

В горле опять зародился полный отчаяния и муки нечеловеческий рык.

— Матвей! — через пустой проем в комнату ворвался запыхавшийся Миронов, который, судя по его жутковатому виду, мчался на помощь к сыну сломя голову.

Демон не обернулся. Лишь сильнее сжал горло вампира, и когда послышался характерный щелчок, отбросил от себя бездыханное тело, и сделал шаг к столу, на котором безжизненной куклой лежала его маленькая девочка.

Осторожно подхватив ее под шею и колени, он выпрямился и прижал ее к себе, все еще надеясь на чудо. Вот она откроет свои красивые глазки, поднимет их на него, и скажет что-то колкое, в духе его Василисы. Но проходила минута, за ней вторая, а сердце рыжей красавицы продолжало молчать.

По щеке того монстра, в которое превратился Белорадов, потекли несдерживаемые слезы. Ярость, что не имела выхода, клокотала внутри, но постепенно ее место заняла тоска. Такая безысходная и щемящая, что впору самому в окно сигануть.

На плечо опустилась тяжелая рука отца, рядом с которым застыла прижимающая ладони ко рту Изольда. В проходе стояли Антон и Павел, на чьей груди ревела черноволосая подруга Василисы.

Демон не выдержал. Отступил. Спрятался в самом удаленном уголке души, чтобы, не видя никого и ничего, оплакать свою потерю. Замкнуться в своем горе. Грубые черты схлынули в одночасье, вместе с рогами, и к Матвею вернулся его обычный облик.

— Она не просыпается, отец, — прохрипел он, повернувшись к Дмитрию, — что эта мразь с ней сотворила?

— Пытался обратить в себе подобного, — ответила вместо ректора Изольда и, приблизившись к Матвею, коснулась щеки Василисы. Женщина нахмурилась, — я не вижу крови на ее губах, ритуал не завершен.

— Что? — произнесли в унисон отец и сын.

— Он должен был напоить ее своей кровью, сделаться ее полноценным хозяином. Первый глоток пробуждает жажду и делает новообращённого зависимым от источника, по крайней мере, первые несколько лет его жизни.

В черных глазах Матвея загорелось пылающее пламя зыбкой надежды.

— Я могу…

— Нет, — прервав его, покачала головой Изольда, — это должна быть кровь обратившего ее вампира, — она бросила быстрый взгляд на мертвое тело Долгова, — но он отпадает, или…

— Или?

— Или того, кто имеет связь с ее душой. И нет, это не ты. Да, вы истинная пара, но ваша связь не была закреплена и оборвалась с ее смертью.

Жестокие слова разозлили Матвея. Он еще крепче прижал к себе обездвиженное тело Василисы и чуть ли не зарычал на потянувшуюся к его малышке рукой преподавательницу.

— И что? Совсем ничего нельзя сделать? Я должен позволить ей уйти от меня и даже не попытаться? Что за бред? Скажите, как я могу закрепить нашу связь, я сделаю все… Абсолютно все!

Громко всхлипнув, женщина отрицательно качнула головой и спрятала лицо в ладонях.

— Я, кажется, знаю, — раздался тихий голос покрасневшей из-за слез Марии, — ритуал единения душ…

Все присутствующие удивленно уставились на девушку и только Изольда покачала головой.

— Для того, чтобы он подействовал, души должны быть в теле, а Васина, скорее всего, уже далеко отсюда.

— Не совсем так. В одной из древних книг, что хранятся в библиотеке моего ковена, есть упоминание о том, как этот ритуал помогал соединять пары даже на смертном одре. Случаев было не много и не все они увенчались успехом, но прецеденты есть.

— Не важно, — прервал их все для себя решивший Матвей, — если это наш единственный шанс, найдите оракула и тащите сюда за шкирку!

Холодная, безучастная темнота окружала меня со всех сторон. Боль исчезла, будто ее и не было никогда, а вместе с ней и все мои воспоминания, оставив после себя пустую и потерянную душу.