Зациклился как больной на одной конкретной зеленоглазой язве, к которой испытывал целую гамму чувств, от бешеной тяги, жуткой ревности, нужды присвоить «прелесть» и никому не давать даже дышать в ее сторону, до желания свернуть ее изящную шейку, чтобы прекратить свои адские мучения.

После непродолжительных раздумий, с численным преимуществом победил первый вариант, но прежде, чем парень успел сделать хоть шаг в сторону лестницы, из бального зала в пустой коридор вышел ректор.

— Матвей? — удивился Дмитрий, но быстро взял себя в руки и подошел к сыну, — что ты здесь делаешь?

— То же, что и ты, полагаю — захотел в одиночестве подышать свежим воздухом. Не буду мешать, — учитывая, чем закончилась их последняя встреча, никакого желания разговаривать с отцом у Бела не было.

К тому же, впереди маячили долгие, и не менее тяжелые разборки с одной любящей трепать ему нервы рыжей бестией, которая за столь непродолжительное время их близкого знакомства успела болезненной занозой забраться ему под кожу и с чаем и печеньками прочно там обосноваться.

— Постой, я хотел обсудить с тобой произошедшее с Василисой в библиотеке. Ты вроде в охранники к ней набивался. Как она?

- Нормально. Повторных попыток нападения не было. По ночам никуда не отлучалась, — флегматично отрапортовал парень, — если это все, то я пойду.

— Нет, не все. После ее рассказа меня что-то зацепило, долго голову ломал что именно, а сегодня наконец понял, — Дмитрий быстро огляделся по сторонам, проверяя нет ли посторонних ушей, и успел уловить заинтересованный блеск в черных глазах, — холод этот, стена ледяная, про которую девчонки рассказывали… Лет двадцать назад, когда я был еще стажером, скинули на наш отдел одно престранное дело. С периодичностью в неделю было найдено три трупа молодых женщин, превращенных в ледяные статуи, словно через шоковую заморозку прошли.

— Нихрена себе! Я о таком не слышал, — нахмурился Матвей.

— Не удивительно. Подозрение пало на патологоанатома городского морга. Средней руки ведьмак часто ошивался в том районе. Доказательств никаких против него не было, только записи в старых книгах, что были найдены в библиотеке Трибунала. Бабка его, в невесть каком колене, воду в лед превращать умела, ведьмой ледяной звали, вот и решили, что дар потомку передала. Даже через менталиста его пропустили, но не нашли ничего.

— И вот так просто отпустили?

— Ничего вот так просто в Трибунале не делается, сынок. И ты, как будущий агент, должен это знать. Получили приказ ликвидировать да так, чтобы и комар носа не подточил. Домик у мужика сгорел, а он вместе с ним. И чтобы ты заранее не начал его жалеть, сообщаю, убийства с его смертью прекратились.

— Погоди, ты думаешь это кто-то из его родственников у нас тут промышляет?

— Исключено. Мы всю его подноготную изучили. Ракитов хронический холостяк был. Женщин к себе не водил, к проституткам не совался. Детей у него, как и прочей родни, не имелось.

— Очень интересно. Выходит, он вовсе и не умер? Или вы не того убрали?

— Тоже исключено. Управлять холодом очень редкий дар, раз в столетие проявляющийся, а Трибунал ведьмами и ведьмаками с такими умениями не разбрасывается и отслеживает. Сомневаюсь, что за такой короткий период родился еще один одаренный, и вдвойне сомневаюсь, что он мог незамеченным затесаться в Рэнвуд.

— А может дело и вовсе не в этом, — пожал плечами Бел, — у нас уже есть два трупа и умерли они не от холода.

— Возможно, — согласился с сыном Миронов, — я просто поделился с тобой своими мыслями. У нас общая задача — понять, что тут происходит и не допустить новых жертв.

— Не могу не согласиться, — хмыкнул Матвей и внезапно схватился за грудь, по которой будто кто-то тараном ударил.

— Вася, — безумный взгляд устремился в сторону лестницы. В голове будто что-то взорвалось и четко обозначились те невидимые нити, что тянулись от него к девчонке, которая сейчас должна была лежать в своей постели и видеть десятый сон. Обозначились, и стали рваться одна за другой, причиняя зверскую боль.

Мелкая в опасности!

Проревел демон, что прятался глубоко внутри и за всю жизнь ни разу не вышел на поверхность. Он голыми руками вцепился в клетку из самоконтроля и стал гнуть сдерживающие его металлические решетки, в попытке добраться до своей занозы, что в очередной раз влипла в какие-то охрененные неприятности.

По его вине. Недоглядел. Оставил одну.

Какого, мать его, черта он сразу не бросился за ней следом, а стоял тут и трепал языком, как последний мудак?

Если с ней что-то случиться, ярости его второй половины хватит на то, чтобы сравнять Рэнвуд с землей, в этом Белорадов не сомневался, а потому, не говоря больше ни слова, бросился бежать.

Казалось, от этого зависела его собственная жизнь.

Коридор, лестница, снова коридор и наконец она… дверь, что вела в комнату, где жила Василиса.

Рванув на себя ручку, Матвей влетел внутрь и понял, что опоздал. Ее тут не было. Кровать заправлена, вещи аккуратно разложены по своим местам. Скорее всего она сюда даже зайти не успела. Если на нее напали, то в коридоре и, очевидно, внезапно, иначе ее крик можно было услышать и на первом этаже.

Вслед за сыном в комнату ворвался ректор. Сделав собственные выводы, он подошел к Матвею и схватил его за плечо.

— Мы ее найдем. Сейчас главное сохранять спокойствие. Как давно ты ее видел? — ровный, уверенный голос отца помог парню сосредоточится и постараться взять под контроль свои эмоции.

— Минут десять назад, она разозлилась на меня и сказала, что пойдет в свою комнату, — тяжело дыша пробормотал Матвей, мысленно воспроизводя план замка, чтобы понять, откуда начинать поиски.

— Магические шары в академии не работают, нам нужен кто-то с хорошим нюхом.

— Тоха… Антон Беседин, мой однокурсник, — поднял на него уже вполне осмысленный взгляд Белорадов, — он вервульф, чуйка будь здоров.

— Отлично, ты пока прочеши весь этаж, а я закончу вечеринку и приведу сюда всех, кто сможет помочь, — прежде, чем броситься к выходу, Дмитрий еще раз взглянул на сына, — и прошу, Матвей, не наломай дров. С твоей девушкой все будет в порядке.

— Так и знала, что эта дурочка разобидится и к себе в комнату умотает. Предсказуемая, как и все влюбленные клуши, — раздался сквозь пелену застилающего глаза тумана знакомый, раздражающий голос.

К моим онемевшим конечностям начала потихоньку возвращаться чувствительность, и от этого все тело словно покалывали тысячи мелких иголочек. Ощущения не из самых приятных, надо заметить, учитывая, что меня при этом, держа на руках, куда-то несли.

— Саш, хватит болтать. Если нас увидят, обычным выговором не отделаемся. Лучше дверь открой, — узнав эту манеру растягивать гласные, я от шока чуть язык не проглотила. Но даже если и издала какой-то звук, его заглушил шум захлопнувшейся за нашими спинами двери.