Вместо того чтобы ответить ему, Калла заявляет:

– Ладно. Я объединюсь с тобой, – она стреляет взглядом в сторону книги, – на моих условиях.

Антон кидает ей что-то. Выбросив руку, Калла хватает на лету свой браслет.

– И каковы же твои условия?

В ответ он получает лишь сценический воздушный поцелуй. Калла застегивает браслет на запястье, вбрасывает меч в ножны. Она знает, что должна быть осторожна, но сейчас он на нее не нападет. Только не после этого разговора.

– Заскочу, когда буду знать. – Она обходит вокруг него и направляется к двери. – А пока не путайся под ногами.

Антон не пытается удержать ее. Может, застигнут врасплох, а может, и нет. Калла, пожалуй, совершает ошибку, не воспользовавшись шансом прикончить его. Стоит ему запеть по-другому и хотя бы словом обмолвиться о ней дворцу, тогда в городах-близнецах поймут, что преступница-принцесса Эра жива, и пустятся в погоню.

Торопливо выходя из здания, Калла грызет ноготь. Ее ботинок расплескивает лужу, она резко сворачивает в сторону, чтобы не столкнуться со старухой, которая тащит ведро, до краев полное воды из общественного крана. Бесспорно, Калле было бы кстати удвоить количество киллов и ускориться, всеми способами приближая момент, когда она снесет голову королю Каса. Но для этого придется довериться Антону Макуса и надеяться, что он будет держать язык за зубами и не проболтается о том, кто она такая. И единственное, на что она делает ставку, – на то, что он просто обязан ненавидеть короля Каса так же яростно, как ненавидит она.

Потому что девочка на том снимке – Отта Авиа, сводная сестра принца Августа.

Бывшая возлюбленная Антона, которая теперь все равно что мертва, и все из-за короля Каса.

* * *

Помпи уходит с работы ровно в девять, покидая центр безопасности с сумкой через плечо и папкой, прижатой к груди. Ее каблуки сначала цокают по плитам дворцовых полов, а потом, когда она выходит через боковую дверь, отдаются гулким эхом в ночи. Вскоре ее шаги заглушает гул базарной площади.

Через Сань она движется привычным маршрутом. Но идет не домой. Надев на руку браслет, она лавирует переулками, пока не выходит к Пещерному Храму.

– Известно ли тебе, что для новичка ты слишком уж самоуверенна? – приветствует ее голос, когда она шагает в дверь. На сегодня храм уже закрыт, зал пуст, если не считать одинокой фигуры впереди. Помпи направляется к этому человеку семенящими шажками – движения сковывает юбка-карандаш.

– Наверное, тебе еще никогда не попадалось новичков, пользы от которых было бы так же много, – непринужденно отзывается Помпи. И бросает папку на скамью. Из папки выскальзывают бумаги – карты, испещренные карандашными пометками и обозначающие передвижения игроков по городу. – Как продвигаются у нас дела? Хорошо?

Во-Я не сразу отвечает ей. Не сводя глаз с бумаг, он издает невнятный возглас. Их окружают стены Пещерного Храма – одной из множества точек по всему городу, составляющих сеть Сообществ Полумесяца. Каждый храм функционирует автономно, с единственным священнослужителем во главе. Власть в стенах Пещерного Храма сосредоточена в руках Во-Я, однако «полумесяцы» отказываются от ступеней иерархии выше этой, предпочитая добиваться, чтобы отдельные группировки договаривались между собой. Каждый храм ведет дела и вербует людей на своей территории Сань-Эра; если какая-то улица попадает в сферу влияния сразу двух группировок, их члены встречаются, чтобы обмениваться информацией и решать, кому что достанется.

Насилие приберегают для чужаков. После того как «полумесяц» приносит присягу, остальные «полумесяцы» принимают его как родного.

– Смотря про что ты спрашиваешь, – наконец отзывается Во-Я. – Про убийства? Они прошли успешно. Про то, удалось ли выдать их за дело рук сыцанских лазутчиков? Ну, могло быть и лучше. Про подрыв режима короля Каса и старания ввергнуть Сань-Эра в хаос анархии? – Он возводит к потолку прищуренные оранжевые глаза. – Никто в храме не может толком понять, каким образом мы добьемся успеха, если нам противостоит вся гвардия, и не только.

Помпи улыбается. Порой она чувствует себя тысячелетней, как древнее божество, дремлющее в ожидании, когда наступит ее время. Ее мать говорила, что это нарциссизм, но кто в итоге пришелся ко двору? Храм отзывается на нее, он шептался с ней и побуждал стать во главе, как только она вошла. Она несет знание, которого никто прежде не видел – по крайней мере здесь, а ведь именно здесь оно нужнее всего. В самых мрачных ущельях Сань-Эра, где валюта, которая пользуется наибольшим спросом, – это право собственности на самого себя. Жизнь не имеет смысла, если тебя могут отключить в любой момент, вышвырнув прочь сознание только потому, что в твое тело вторглась более сильная личность.

– Недавно кое-кто научил меня одной удивительной вещи, – говорит Помпи.

Во-Я поднимает бровь. Одна половина брови сбрита, другая выкрашена в белый цвет.

– М-м?

Некогда Талинь верил в богов. Но современный Сань-Эр поклоняется технике и производительности труда, домашние алтари превратились просто в эстетические элементы, и ритуалы поклонения в городах-близнецах проводят лишь храмы. Сообщества Полумесяца верят, что перескок – дар, который нельзя принимать как должное. Что боги даровали людям эту способность, а у богов есть любимцы, к которым они прислушиваются, а обращения остальных не замечают. Те, кто возносит молитвы правильно, получают в награду успешное владение собой и могут даже творить чудеса, когда дело доходит до перескоков.

Помпи знает, как надо молиться. Под воротником у нее скрыты две параллельные черты, толсто нарисованные поперек груди засохшей кровью.

Это не ее кровь. Молитв недостаточно. Теперь она также знает, как приносить жертвы.

– Хочешь посмотреть?

Помпи выбрасывает ладонь вперед. От этого движения Во-Я отлетает и ударяется спиной о стену храма; удар так силен, что от него с треском ломаются все палочки благовоний, расставленные поблизости. Статуэтки и свитки с изображением богов тоже содрогаются, словно признавая силу одного из них.

Ее ци пульсирует у нее в крови. Она чувствует ее – каждую частицу своего внутреннего духа, который сливается с ее телом, сливается с материальным миром. Именно так, как и должно быть. Это и есть сила, которой ей следовало обладать всегда.

– Ну, каково? – спрашивает Помпи.

Глава 10

Стена Саня – прочное кирпичное сооружение, традиционное и архаичное в тех отношениях, которые города-близнецы давно превзошли. Здания в них возводятся из стали, пластика и механизмов, мерцают неоновыми огнями, которые ослепили бы остальной Талинь. В некотором смысле эта стена защищает не столько от пришлых, толпами стекающихся в города-близнецы, сколько самих пришлых, избавляя их, пусть даже