помощник ректора. Огласив расписание турнира, он торжественно произнес:

– По правилам состязаний, каждый адепт может предложить личный вызов. Есть желающие?

Де Роса тут же оказались на ногах и протиснулись вперед. Я внимательно слушала, как они оглашают свой вызов и ставку. Парень с их курса охотно принял вызов. Всю компанию внесли в турнирную таблицу, и они заняли свои места.

Уже небрежно, только для проформы, помощник ректора повторил:

– Есть еще желающие?

Я медленно встала и начала спускаться. Пока я шла к возвышению, трибуны озадаченно гудели. Затылком я чувствовала взгляд Росио, и совесть терзала меня с новой силой. На ватных ногах я поднялась на возвышение и громко заявила:

– Вызываю на личный турнир Адриана Лассаля.

Зрители ахнули, а я продолжила:

– Ставкой требую… твой демантоид от родового браслета Лассалей. А ответной ставкой предлагаю… свой.

С этими словами я вскинула руку, в которой был зажат оправленный в золото зеленый камень.

Ни голос, ни пальцы не дрогнули, и это меня порадовало. На миг трибуны изумленно затихли. Затем Адриан медленно встал и начал спускаться. По рядам собравшихся побежали шепотки. Старик Лассаль выпрямился, Симон подался вперед, в сторону Росио я старалась не смотреть. Хотя была уверена, что он сейчас не отрывает от меня взгляда. Татуировка деловито переползала с одной лопатки на другую и обдавала кожу прохладой. Надеюсь, это не оттого, что декан зол…

Совесть принялась было грызть меня с новой силой, но ей помешал Адриан. Парень поднялся на помост и замер напротив меня, глядя на демантоид. Над полигоном воцарилась гнетущая тишина.

– Ну что? – с вызовом произнесла я и выразительно взмахнула рукой.

Словно из ниоткуда, рядом появился слуга с ажурным металлическим подносом. Адриан молча вытянул из-за пазухи тонкую золотую цепочку, на которой висел его собственный зеленый камень. Теперь уже я зачарованно наблюдала, как его ставка перекочевала на поднос.

– Идет, – зло выдохнул Адриан. – Только у меня есть еще одно условие.

Я перевела на него взгляд и настороженно спросила:

– Какое?

Парень криво усмехнулся и ответил:

– Проигравший выметается из Академии.

Зрители ахнули. А потом гул трибун перекрыл голос Росио:

– Решение об отчислении здесь принимают не адепты первого курса.

В каждом слове чувствовалось клокочущее бешенство. Адриан нервно сглотнул, но нашел в себе силы ответить:

– Любой адепт может забрать документы по собственному желанию, верно?

Ой, лучше бы он молчал. Декан начал медленно подниматься из-за стола с явным намерением размазать наглого паршивца по стенке. Но ректор Барт тут же скривился.

– Успокойтесь, господин Бланко. Правила состязаний не запрещают подобного. Вы не имеете права препятствовать. Если у леди Лунд хватит смелости согласиться, конечно, в чем я лично сомневаюсь.

Пытается взять меня на слабо, да? Хорошо…

Но Росио не отступил, а повернулся к Ди Амико, который расположился по правую руку от ректора. И произнес уже спокойнее:

– Девушка прибыла с Севера, и в случае отчисления у нас могут быть…

Но, прежде чем он закончил, я с громким стуком опустила на поднос свой камень и уверенно заявила:

– Согласна. Победитель получает оба камня. Проигравший забирает документы из Академии. Клянусь, что мои опекуны и Север не будут иметь никаких претензий к Академии Хранителей Запада, независимо от исхода поединка.

Несколько мгновений снова было тихо. Затем Ди Амико лениво заметил:

– Все условия соблюдены. Леди Лунд уже совершеннолетняя. Она в состоянии распоряжаться своей жизнью и наследством так, как ей угодно.

Спорить с ним никто не решился. Росио тяжело опустился на стул и замолчал. Магический щит накрыл поднос с камнями, наши ставки передали за стол судей. Теперь будущий правитель Запада с интересом разглядывал наследие Лассалей.

А мы с Адрианом плечом к плечу шагали на другую сторону полигона, где нам предстояло ждать своей очереди. Парень выглядел невероятно довольным. А меня с новой силой грызли сомнения. Но отступать поздно. Теперь я обязана выиграть.

Дуэлянтам наблюдать за состязаниями не полагалось, как и видеть друг друга. Нас развели по ярко освещенным кельям в какой-то пристройке. Об удобствах не было и речи. Одинокий стул и крохотный столик. На нем примостились такие же одинокие лист бумаги, перо и чернила.

Интересно, это для чего? Вроде бы состязание – невинная забава для адептов. А обстановка располагает к тому, чтобы писать завещание… Но я, разумеется, не собиралась делать ничего подобного. Поэтому оттащила стул к стене и устроилась на нем. Точнее, попыталась, но предмет мебели оказался настолько жестким и неудобным, что пришлось встать.

Я начала бродить по комнатушке туда-сюда. Как назло, это снова пробудило сомнения и угрызения совести. К счастью, в этот момент дверь распахнулась. В мою келью шагнул Арриго Ди Амико. Не успела я удивиться, как за его спиной появился Росио. Под мышкой он держал мой футляр для оружия.

Дверь за мужчинами закрылась, и я с удивлением обнаружила, что прижимаюсь спиной к противоположной стене. Непроницаемое лицо декана пугало больше всего. Он медленно приблизился и опустил на стол футляр.

– Твой лук, Марта, – бесстрастно произнес он.

Ди Амико снисходительно пояснил:

– Оружие проверено на магические воздействия. Не припомню, чтобы кто-то пытался решить родовые дрязги личным вызовом на первом курсе. Желаю удачи, леди.

Я кивнула, не в силах отвести взгляд от лавандовых глаз своего учителя. Тем же совершенно невыразительным голосом Росио произнес:

– Ваша Светлость, мне нужно поговорить со своей ученицей наедине. Оставьте нас, пожалуйста.

Сердце забилось чаще, но будущий кронгерцог Запада неожиданно возразил:

– Это не по правилам, ты же знаешь.

Декан резко повернулся к нему. Взгляды мужчин скрестились, а я чувствовала смятение.

Согласится он или нет? И что хочет сказать мне Росио?

Я посмотрела на Ди Амико и поняла: этот не уступит. Будет следовать букве закона. То ли из любви к правилам, то ли из вредности. Кажется, эти двое друг друга недолюбливают.

Декан тоже это понял и снова повернулся ко мне. Нас разделяли несколько шагов, а присутствие постороннего заставляло держать себя в рамках приличий. Я не знала даже, радоваться или печалиться. С одной стороны, очень хотелось в такой нервный момент побыть вдвоем. С другой, я подозревала, что сейчас Росио сердится и меня ждали бы отнюдь не нежности, а нагоняй.

Какое-то время мы оба молчали, пауза затягивалась. Наконец, я нашла в себе силы заговорить первой:

– Прости… те.

Декан медленно выдохнул и напомнил:

– Он сильнее тебя.

– Это не так, – возразила я и выразительно повела плечами.  А после одними губами произнесла: – Уже.

Татуировка выползла на левое плечо и начала пульсировать. К счастью, ее скрывала застегнутая на все пуговицы форма. Но Росио покосился