– Нет, – шептала Аманда, – это же невозможно!

– Всё возможно, 2038 год…

– Нет, – вдруг она вскрикнула и схватилась за низ живота.

– Что с тобой?

– Опять…

– Что опять?

– Вам чем-то помочь? – подошёл к ним всё тот же мужчина. – Могу вызвать «Скорую помощь».

– Не надо, – не знал, как отделаться от него Михаэль, – мы сами.

– Очень рад знакомству, мистер Линч.

– И я, и я очень рад!

Он взял Аманду под локоть и вывел из толпы в соседний и безлюдный павильон.

– Этот приступ, – задыхалась Аманда, – как и у всех женщин в городе…

– Облокотись на меня. – Он держал жену за талию так, чтобы она ровно стояла, не привлекая внимания камер.

– Так оно начинается у всех, – шептала она. – Сначала боль, потом усталость, а потом они умирают.

– Господи, я должен был сразу проверить тебя. Нам нужно скорее домой. Я возьму у тебя кровь на анализ.

– Ты теперь врач? – Аманде казалось, у неё темнеет в глазах.

– Все мы тут немного врачи. Лаборатория рядом с домом. Нужно взять кровь и выяснить, что с тобой происходит.

– О! Мистер Линч! – к ним направлялся какой-то мужчина.

– Этот тоже андроид? – шепнула она.

– К сожалению, нет.

– Вам ещё не надоела эта выставка? – подходил он к ним ближе.

Мужчина с белоснежными зубами и седой бородой, в дорогом костюме и в блестящих ботинках подошёл к ним и вот уже хлопал её мужа по плечу.

– А вы… – пожал он руку Аманде.

– Моя знакомая из Сильвертауна, – представил жену Михаэль.

– О, очень рад! Приехали позаимствовать что-то? – подмигнул он ей. – Не обижайтесь. Ребята из вашего научного городка тоже отлично работают на благо нашей Земли. Я слышал, у вас в разработке беспилотные ледоколы?

Аманда кивнула.

– Прекрасно, просто прекрасно! Это грандиозный проект. Несмотря на весь ужас случившегося, мы должны осваивать новые земли, в то же время не рискуя людьми. У нас, знаете ли, их почти не осталось, – засмеялся мужчина. – Беспилотный ледокол – это прекрасно, – повторил он.

– Да, – кивала Аманда.

– С вами всё хорошо? – насторожился он.

– Кажется, она отравилась в этом ресторанчике на углу.

– А я давно говорил, что их надо проверить!

– Мы, пожалуй, пойдём, – сказал Михаэль.

– Надеюсь, вы поправитесь, миссис…

– Эванс! – перебил Михаэль едва открывшую рот Аманду.

– Миссис Эванс, – кивнул солидный мужчина.

– Вот и познакомились, а меня зовут Генрих Стоун.

Аманда скривила улыбку.

– Идите-идите, не буду вас задерживать, и примите хороший абсорбент.

– Кто такой этот Стоун? – спросила Аманда, когда они уже вышли из здания.

– Один из спонсоров этого города.

Глава 29

«Это не настоящие люди, это андроиды» – слова мужа весь день крутились у неё в голове. Как и лица этих людей мелькали перед глазами, как и лицо её маленькой Эбигейл. Что она чувствовала к ней сейчас? Жалость, любовь, безразличие? Нет, она хотела её увидеть, она хотела её обнять, понять, что с ней всё хорошо. Боль внизу живота почти стихла. Аманда лежала в кровати и смотрела на настенные часы.

Михаэль ушёл в лабораторию, экспресс-анализ не занимал, по его словам, более получаса, но его не было уже два. Аманда включила телевизор. В первой же передаче новостей, после сообщений о техническом прорыве, совершённом группой учёных, показали её фото…

Разыскивается, по подозрению в нелегальном нахождении на территории города. Рост 165, волосы светлые, глаза карие. Подробные данные уточняются. Если вам что-либо известно…

Аманда нажала на красную кнопку пульта, экран погас.

– Твоё фото крутят по всем каналам, – в дверях стоял Михаэль.

– Я знаю, – она хотела подняться, но муж показал жестом, чтобы она не вставала. – Почему они не озвучили моё имя, если все фото из моих документов у них на руках?

– Делают вид, что не знают, – он закрыл дверь и повернул замки. – Да и как они назовут твоё имя? Миссис Аманда Линч, всё ещё погибшая жена сотрудника университета? А так ты просто безымянный человек.

– Это какой-то кошмар… Ты что-нибудь выяснил?

– Пожалуйста, даже дома не снимай парик.

Аманда надела тёмный парик и посмотрела на себя в зеркало. Вид у неё был так себе. Синяки под глазами стали ещё темней, кожа пугала мертвецкой бледностью, на щеках полопались капилляры, образуя сине-красный рисунок оборванной паутины.

Михаэль держал в руках какие-то бумаги.

– У тебя в крови была обнаружена ударная доза Аномедина.

– Это что?

– Вещество, разгоняющее репродуктивную функцию женщин, делая её более выносливой. Не выводится из организма несколько месяцев, тем самым имея продолжительный действующий эффект.

– Господи, – низ живота опять свело, Аманда скорчилась вдвое и лежала как слабый зародыш, только увидевший свет.

– Потерпи, сейчас всё будет…

Михаэль достал из кармана стеклянную ампулу с тёмно-коричневым раствором, отломил верхушку и набрал содержимое в шприц.

– А это что? – сказала она через стон.

– Антидот. Когда изобретают какую-то дрянь, к ней всегда есть антидот.

Аманда подставила руку, Михаэль нащупал упругую вену и ввёл в неё острую и от того почти незаметную иглу. Она почувствовала лёгкость почти сразу, или ей так казалось – она уже почти не различала своих чувств.

– Но как это вещество оказалось во мне и кому понадобилось разгонять репродуктивную функцию женщин?

Михаэль подошёл к окну и достал сигарету.

– Ты куришь? – удивилась Аманда.

– Это сейчас не самое страшное…

– Не пугай меня.

Михаэль повернулся к ней.

– Мы на грани вымирания, дорогая. Я говорил тебе про вулканический пояс, он уничтожил не просто многое, он уничтожил почти всё. Страны, континенты, материки. Ничего почти не осталось. Наша дочь не просто так ищет жизнь среди пепла, она знает, что через сто лет, а может, и раньше, популяция безвозвратно начнёт сокращаться, если не принять меры сейчас.

– О каких мерах ты говоришь?

– У Хольцмана была сумасшедшая идея.

– У кого?

– Прости, я думал, что сказал. У основателя этого города. Он настоящий гений, вот только беда всех гениев в том, что они не видят границ. Сумасшедшие эксперименты, смерти подопытных – всё это полная чушь перед главенством идеи. Помнишь человека, с которым мы говорили на выставке?

Аманда кивнула.

– Это его правая рука – мистер Стоун. Так вот, Хольцман предложил искусственно выращивать эмбрионы сразу из оплодотворённой яйцеклетки. И составил специальную программу по разработке данного эксперимента. Он подключил к ней всех учёных, ещё до трагедии, и кричал об этом всем. Даже меня посвятил, хоть я и геолог. Но я сразу понял, что это всё невозможно, а он всё настаивал на своём. Ещё сильнее его голос зазвучал после трагедии. Если до случившегося подобные эксперименты казались лишь блажью, то после – жизненной необходимостью. И вот, к нашему удивлению, тринадцать лет назад он открыл репродуктивный центр, где показал нам первых искусственно выращенных эмбрионов. Все были в шоке – и я в том числе. Настоящие дети, младенцы четырёх месяцев от роду в инкубаторах под трубками, но все совершенно здоровы!

С опровержением тогда выступили несколько учёных, но под общий гул восхищённых аплодисментов их не услышал никто. А всех несогласных так вообще обвинили в неэтичности и зависти к успеху гения. Хольцман давал интервью о неизбежном вымирании человечества без подобных экспериментов. Призывал всех мужчин сдавать биоматериал. Все ему аплодировали стоя, но те, кто был хоть как-то близок к медицине, а не просто копался в вычислениях, создавая роботов из схем, те всё же подозревали его во лжи, но также молчали, дабы не прослыть невеждами и завистниками. Я тоже в этом поначалу копался. Наука не подтверждала такое никак, к тому же все документы по данному эксперименту были засекречены. Нет, безусловно, на своих семинарах он говорил о своей теории, даже показывал всё на картинках, но эта гипотеза об искусственном оплодотворении и развитии яйцеклетки вне тела женщины и до него была всем известна, но одно дело теория, а другое доказательная медицина.

– Подожди, к чему ты ведёшь?

– Я не знаю точно, но что-то здесь происходит, вот только я никак не могу понять что…

Он отошёл от окна и, потирая лоб до красных следов, стал расхаживать широкими шагами по комнате.

– Мёртвый город, больные женщины, в крови которых этот чёртов препарат, новорождённые дети… Хольцман