— Игорь, нет, прекрати, господи…да…а-а-а-а-а-а-а-а…

Мои мотыльки без сил упали в глубокую пропасть, сломав крылья. В глазах моего мужчины столько искушения и порока я облизываю губы, веду рукой по его груди, по татуировке грозного Зевса, ниже.

Гладкая кожа, дорожка волос, уходящих в пах, крупный член, он подрагивает, блестит мокрой головкой.

Я прекрасно знаю и помню, как он умеет им трахать, а еще пальцами, доводить меня до исступления и оргазма со сквиртом.

— Крис, не облизывай больше так свои губки, а то мне придется трахнуть тебя в этот сладкий ротик.

Пошляк.

Смотрю в глаза, Артём гладит меня по спине, убирая волосы, целуя в плечо, а я сама ласкаю свою грудь, специально облизывая губы.

— Ты думал, я испугаюсь?

— Крис, не провоцируй, я боюсь навредить малышам.

— Ты такой трогательный, даже не знаю, что мне больше нравится: эта забота или то, как ты меня трахал не переставая.

— Крис.

Сжимает челюсти, сверкает глазами.

— Она тебя провоцирует, вот теперь у кого яйца из нас троих, — Артём смеется.

Опускаюсь на колени, зажимаю член рукой, сразу беру в рот почти наполовину, вынимаю, посасываю головку, облизываю, снова беру в рот. Скольжу губами по стволу до самых яиц.

— Твою же мать… Крис, блядь, девочка… что ты со мной делаешь?

Мне нравится эта власть над сильным мужчиной. Облизываю головку, снова беру член как можно глубже помогая себе второй рукой. Чувствую, как Артём садится на корточки сзади, накрывает грудь, нежно выкручивая чувствительные соски.

Опускается ниже, гладит выпирающий животик, а другой рукой накрывает возбужденную плоть, размазывая по половым губам вытекающую из меня сперму.

Господи, это что-то нереальное, я снова возбуждаюсь, теку на пальцы Артёма. Расслабляю горло, заглатываю член больше, внутри меня все вибрирует.

Кажется, вода, льющаяся сверху, обжигает кожу, так все невероятно остро. Игорь трогает пальцами мое лицо, помогаю себе второй рукой. Артём продолжает массировать клитор, чуть надавливая на анус. Тугие мышцы сфинктера пульсируют под его ласками, меня потряхивает от перевозбуждения.

— Да, девочка моя, еще… Дьявол…До чего сладкий ротик… Сука, я сейчас спущу прямо в него.

Чувствую, как член еще больше увеличивается в руке, головка разбухает во рту, мне трудно дышать, делаю вакуум, засасывая больше. Отпускаю, слюна стекает по подбородку, Игорь начинает кончать вместе со мной, когда Артём сильнее надавливает на клитор средним, а на анус — большим пальцем, чуть проникая внутрь, стимулируя нервные окончания.

Сперма толчками вырывается наружу, мне на лицо, шею, грудь. Я, запрокинув голову, снова кричу в своем третьем оргазме. Артём прижимает меня к себе, потому что я падаю назад, на его грудь, он придерживает живот, нежно гладит его.

— Тихо, тихо птичка. Ты чертовски охуительная сейчас.

Не знаю, кто там и что скажет о морали, но это мои мужчины.

Сразу двое.

Я не знаю, что будет дальше, но я рожу им малышей, а они будут их любить и баловать. И надеюсь, у них получится решить все свои вопросы. Пусть очень сильно стараются, если любят, если все слова не пустой звук.

Три дня пролетели практически незаметно. Лучшие три дня в моей жизни. Сидя на открытом балконе, глядя на обнаженных по пояс Громова и Шульгина, ловлю себя на мысли, что смотрю на красивую заставку рабочего стола монитора.

Сексуальную заставку.

Они о чем-то переговаривались, Игорь стоит, облокотившись о перила, Артём — ко мне лицом. На фоне безумно голубого неба Греции и вида на Средиземное море двое мужчин казались богами Олимпа.

Даже символично, что мы сейчас здесь.

Ну, про Громова и говорить нечего, у него на груди Зевс, богом он точно себя считает. Не буду спорить, богом искушения, порока, а еще силы и власти. С Тёмой все сложнее, он бунтарь, скептик, десятки сомнений, тысяча вопросов и сотни путей решения проблем.

Люблю своих мужчин.

У меня нет сомнений по этому поводу.

Вот так двоих и люблю.

И уже нет мыслей о морали и возможности такого тройственного союза. Начхать на всех. Даже та девочка, в высоких гольфах и серой юбке, жившая в моем подсознании, давно махнула рукой и исчезла.

— Крис, тебе нравится Испания?

Игорь оборачивается, смотрит вопросительно, снова эти их странные вопросы. Типа, Крис, а ты любишь бриллианты?

— Не знаю, была часто, но только по работе.

Что вообще они задумали?

— А Сахалин?

Тёма улыбается, прикрывая глаза от яркого солнца ладонью.

— Безусловно, ты обещал мне шубу, я помню.

Смеется, так открыто и искренне, мои мотыльки пьяные — вот уже третьи сутки, снова хаотично махают крыльями, сбивая друг друга в полете.

Ненормальные. Как и я рядом с этими мужчинами.

Отпиваю сок, отворачиваюсь, облизывая губы, вспоминая, что было ночью. Щеки горят, поправляю волосы и халат, тонкая ткань скользит с плеча, обнажая его.

— Крис?

Не отвечаю, делаю вид, что рассматриваю яркие бутоны цветов в красивых вазонах. Сейчас Игорь начнет провоцировать.

Сжимаю бедра плотнее, чувствую, как завожусь от взгляда и его сказанного низким голосом: «Крис», снова пью сок, соски уже торчат, трогаю грудь. А вот это было лишнее, делать так сейчас при них. Озабоченная беременная женщина, они и так искусали меня всю, оставляя отметины, как дикие звери, метили свою самку.

Артём молчит, но смотрит тоже. Я знаю наизусть этот его изучающий меня взгляд, считывающий каждую эмоцию и мысль.

— И не надо так смотреть.

— Как?

— Громов, ты знаешь как.

Подходит, садится в соседнее плетеное кресло, поворачиваюсь, открыто смотрю в глаза. Это не мужчина, а сгусток тестостерона, который постоянно соблазняет и провоцирует быть развязной и распущенной. Уже ревную его к каждой бабе, у которой есть титьки.

Отвратительно.

— Так что там Испания?

— А что Испания? Там вкусное вино.

— Испанки знойные и страстные?

Господи, что я несу?

— Еще какие, — хитрый прищур, сверкает зелеными глазами. Паразит. Вот так бы и вылила этот сок ему в лицо, чтобы не улыбался и не заставлял меня ревновать.

Одним движением резко двигает на себя мое кресло, крепко ухватив, тянет меня за руку, заставляя перебраться к нему на колени.

— Моя охуительная девочка, что пахнет майским небом ревнует?