Холодный ветер конца сентября продувает насквозь мой легкий плащ, в котором я улетала, срывает платок с головы.

Жанна приторно улыбается, прощаясь с нами, неподалеку ждет автомобиль, рядом с ним еще один, более неприметный, даже не знаю, куда мы поедем, но я хочу домой.

— Артём Иванович Шульгин?

Не успеваем мы сесть в машину, как рядом оказываются двое мужчин, на одном черное пальто, а другой — мой сосед, Андрей Миронов, о существовании которого я уже забыла.

Андрей смотрит на меня, Громов в два шага оказывается рядом.

— Я не понял, что ты, крыса, тут снова делаешь?

— Чем обязан? — Артём пресекает перепалку, смотрит на того, что в пальто и старше.

— Вы должны проехать с нами, вот ордер на ваш арест.

— Какой арест? — произношу шепотом, руки уже холодеют от ужаса, цепляюсь за пиджак Игоря.

— Не заставляйте нас вызывать наряд, надевать на вас наручники и сопровождать с мигалками.

Артём внимательно рассматривает мужчину, потом читает протянутые ему бумаги, поджимает губы, снова смотрит, кивает.

— Игорь, что происходит? Кто эти люди? Почему они его забирают? Артём? — повышаю голос, потому что я должна знать, что здесь творится.

— Кристина, все хорошо, ты едешь с Громовым, я скоро буду.

— Ну, на счет скоро я бы не был столь уверен. И будьте добры, передайте ваши ноутбуки, на их изъятие тоже есть соответствующий документ.

Артём смотрит на меня несколько секунд, я не могу сказать и слова, потому что все это бред.

— Нет, Артём, нет, ты не можешь так, Игорь, сделай что-нибудь. Игорь!

Уже кричу, от взлетающих над нами самолетов закладывает уши, дергаю Громова за руку, тот прижимает меня к себе.

Шульгин садится в машину, больше не оборачивается в нашу сторону, а меня еще немного, и накроет истерика, дышу часто, глотая прохладный воздух.

— Крис, все нормально, ему ничего не сделают, только поговорят. Вот увидишь, пара часов, и он вернется. Поехали, ты замерзла вся.

Так не должно быть, это неправильно. Неужели те люди, с которыми они встречались, не помогли?

Шульгин

— Назовите свое имя.

— Это игра такая, да?

— А мы похожи на игроков?

Устало потираю шею, на запястьях звенят наручники, оглядываю в который раз помещение. Серые стены, окно, затянутое темной пленкой, шкаф, в углу раковина. Стол и стулья, прикрученные к полу. Поднимаю глаза в верхний правый угол, где красным огоньком мигает камера. Не скажу, что я частый гость таких казенных домов, но бывать доводилось.

— Шульгин Артём Иванович.

Смотрю на двух сидящих напротив меня мужчин, один, который моложе, перелистывает бумаги в папке, другой чешет лысину. Тот самый контакт из телефона Кристины под именем Лысый. Улыбаюсь, как вспомню это, так смешно.

— Что вас развеселило, Артём Иванович?

— Забавные вы.

— В вашем положении смеялся бы только умалишенный.

— Вам Кристина еще не вынесла мозг?

Чисто предположение, но Лысый дергает подбородком, барабанит пальцами по столу. Точно, вижу, что вынесла. Моя девочка. Наверняка разнесла телефон ему. Не хочет говорить, ну мы же здесь собрались не его обсуждать.

— Артём Иванович, вернемся к вашему делу.

— К вашему делу, — перебиваю, откидываюсь на спинку стула, домой хочу, к своей птичке, к ее круглому животику и скандалу, что непременно последует. Вот прям хочу скандал. — Это ваше дело, потому что, чтоб повесить его мне, нужны доказательства, которых у вас нет. И здесь я нахожусь уже вторые сутки без предъявления обвинений. Все написанное в вашем постановлении об аресте — бред.

Лысый скрипит зубами, все время забываю, как его зовут, смотрит внимательно, но молчит.

— Если мы начнем называть все эпизоды, то не хватит времени, но, если кратко, это пособничество криминальным элементам в отмывании незаконно заработанных средств, — это уже молодой умничает, а у самого глаз дергается, его имени не помню тоже.

— Конкретно. Что? Кому и когда? Где доказательства? Я не знаю ни одного криминального элемента, сплошь уважаемые люди, некоторые из них носят погоны с большими звездами, а некоторые имеют депутатскую неприкосновенность. О каком криминале вы говорите?

Второй день развлекаюсь разговорами с тупыми людьми, удовольствия мало, но не так тоскливо, как в камере одному. Хреновая была затея сесть и все взять на себя, чтобы не прессовали Громова и Крис, хуевая дальше некуда.

Не смогу так, быть отшельником, смотреть со стороны, через решетку камеры на мир, не видеть, как родятся дети. Много, конечно, мне не дадут, семь лет максимум, но что-то это уже дохера.

По инерции смотрю на запястье, где должны быть часы, но их забрали, не пойму, сколько сейчас времени. Интересно, что делает моя птичка?

— Давайте, Артём Иванович, вы не будете кидаться такими заявлениями, а если у вас есть что-то конкретное, то назовите имена, фамилии.

Они реально идиоты? Смотрю в потолок, лучше уж на него, чем на этих двух опоссумов.

— Когда меня отпустят? У вас тут ужасная еда и сама атмосфера гнетущая.

— А что вы скажете о событиях, которые произошли несколько лет назад, об убийстве одного очень уважаемого в криминальных кругах человека, Шахизова Марата Тимуровича, а еще друга вашего по кличке Чиж?

— Друга помню, жалко его, в клубе была стрельба, его задело случайно, давно.

Это официальная версия того происшествия, по которой Шахизова прикончили свои же, устроив потасовку, а потом налет ОМОНа. Нас тогда с Громовым долго искали, а мой новый знакомый оказался наемником. Чудны дела у Господа, свел киллера-вояку и афериста-вундеркинда.

— Значит, вы утверждаете, что не имеете никакого отношения к тому инциденту? А ваш напарник Игорь Анатольевич Громов?

— Конечно, нет, вы еще повесьте на меня принцессу Диану.

Устал от этого ненужного трепа.

— Давайте вы что-то конкретное мне предъявите, я позвоню адвокатам, дальше будет уже другой разговор. Или отпускаете, у меня женщина беременная и нервная дома, мне еще ее успокаивать. Вы вообще общались с беременными?

Лысый снова ведет подбородком, вижу, он уже успел пообщаться.

— Вы правы, не представляется возможности удерживать вас дольше, в ваших ноутбуках ничего не нашли кроме фотографий. Вы так любите снимать природу и женщин?

— Женщину, тут только одна.

— Да, мы обратили внимание.

— Красивая, правда?

Мужчины молчат, разглядывают разложенные на столе распечатанные фотографии Кристины. На них яркое солнце, лазурное море, цветы, моя девочка смотрит вдаль, то улыбается в кадр, то показывает кулак, но все равно смеется.