Он должен завладеть ею, увлечь с собой, в свой дом. Заманить. А там уже придумает, как не выпускать никогда.

Кажется, госпожа Угла уже готова была согласиться, но тут Мельца увидала кого-то:

– Глядите-ка, тетушка, кажется, Агафья бежит. Уж не случилось ли чего?

Пани Марницкая повернулась в указанном направлении и прищурилась:

– А ведь и правда: она.

Лютовид едва ли не зарычал от злости. Он готов был забрать Мельцу силой. Она ведь узнала его. Не могла не узнать! Потому и дрожит так. Он боялся отвести взгляд от нее. Казалось, отвернется – и панна вновь исчезнет. Она же смотрела вдаль, будто его тут и не было. Но Лютовид не верил, что она его позабыла. А если и впрямь забыла, то он напомнит. От него не укрылось облегчение, мелькнувшее на ее бледном, фарфоровом, лице. Его прекрасная панна стремилась любым способом сбежать от него.

Подоспевшая прислужница остановилась подле них и, задыхаясь, прокряхтела:

– Госпожа… Там староста прибыл… Говорит, праздник ему с вами обсудить надобно. Снег-то пошел!

– И то верно! – Пани Угла окинула Лютовида хищным взглядом. – Надеюсь, и вы, пан, поможете нам с праздником? Цельг всегда помогал. Даже проводил ритуал.

Все еще глядя на Мельцу, Лютовид улыбнулся:

– Можете на меня рассчитывать.

По нежной коже растекся розовый румянец, влекущий и соблазнительный. Лютовиду хотелось провести губами по шее, щекам, оставить на ее теле свои метки.

– Вот и чудесно! – Пани Угла снова напоминала о себе, схватив Мельцу под руку. – Тогда мы отправляемся домой, обсудим с паном Ашолем гуляния.

– Я с вами! Повидаюсь с отцом. – Голос Браггарта заставил Лютовида напрячься.

Он почувствовал себя животным, у которого пытаются отобрать его законную добычу. Но пани Угла не дала ему и слова вставить. Похоже, она решила взять в свои руки не только предстоящий праздник.

– Ты с ним живешь! – Рявкнула так, что старостин сынок подскочил от страха. – Вот дома и повидаешься. – Она обернулась к молчаливым слугам. – Демьян, Смел, Вила, приберите тут все, а потом следуйте за нами.

Лютовид не отводил глаз от Мельцы. Она же упорно не желала на него смотреть.

– Ну что ж, мы пойдем… Рады были встретить вас, пан атаман. Надеюсь, служба в Черен Пяске будет легкой. Ежель что спросить понадобится, так двери нашего дома всегда для вас открыты. Мы, кстати, ваши ближайшие соседи.

Лютовиду вновь пришлось посмотреть на госпожу Углу. Она указывала на красивый дом в низине. Великий Созидатель! Отсюда до Мельцы было не больше десяти минут пути. Она была так близко…

– С большой радостью воспользуюсь вашим приглашением. Благодарю. – Он поклонился и с силой сжал эфес сабли, лишь бы не вцепиться в Мельцу.

Неожиданно она обернулась и взглянула ему прямо в глаза. Лютовид почувствовал, что тайная сила вновь рвется наружу, угрожая спалить и разрушить все, что встанет на его пути к Мельце. Она присела в низком поклоне, опустила голову. Тихо звякнули длинные серьги, упали на грудь серебристые локоны.

– Пусть это место станет для вас домом.

Ее голос едва заметно дрожал. Неужто успела повстречать кого-то, кто мил ее сердцу? Нет! Он никому не позволит стать у него на пути. Мельца будет принадлежать лишь ему. Ему одному.

– Так и будет.

Мельца отвернулась, подставила руку госпоже Марницкой и едва ли не потащила ту домой. Лютовид ухмыльнулся. Беги, беги, прекрасная панна. Теперь тебе не спрятаться.

* * *

Ольшана тонула… Вцепившись в руку тетушки, словно в спасительную ветку, она волокла пани Углу за собой, стремясь поскорее сбежать отсюда. Ей не хватало воздуха, все тело парализовало. Сердце кололо, а в висках болезненно стучало. Ее бросало то в жар, то в холод.

Он изменился. Похудел еще больше, но как будто стал крепче. Лицо посуровело. Вокруг рта залегла глубокая складка. Но эти изменения сделали его еще красивее. Темная щетина превращала ворожейника в опасного лиходея. Вьющиеся смоляные волосы оказались коротко стрижены, челка открывала лоб, в ухе сверкала необычная серьга. Глядя на него, Ольшана боялась, что может упасть замертво. Или еще хуже: броситься к нему, обнять крепко. Поцеловать. Это не мог быть он… Наверное, она с ума сошла. Судьба решила в очередной раз посмеяться? Али Чертовы проделки? В его глазах полыхало колдовское пламя, ладонь сжимала эфес неизменной сабли. Как же любила она его движения! Как скучала по его привычкам. Все в нем казалось родным, знакомым.

И он узнал ее… Узнал! Назвал именем, которое она отчаянно пыталась забыть, назвал невестой… Посмеяться решил или же и впрямь поверил неумелой лжи? Нет, не поверил. Ольшана чувствовала это по его взгляду, по жару в руках, что едва не спалил ее бедное глупое сердце.

– Ну каков… – Голос тетушки прорвался сквозь паутину мыслей. – А как смотрел на тебя, видала? Глаз не отводил! Хотя куда уж тебе видеть – отвернулась и даже не улыбнулась пану. Да что ж ты меня так тащишь? Чай не девчонка я уже!

Тетушка остановилась и укоризненно посмотрела на Ольшану, покачала головой и взяла поудобнее под руку.

– И вот что мне с тобой делать? Он на тебя так глазел, словно прям на берегу готов был уложить!

– Тетушка! – Ольшана пыталась удержать чувства в узде, но предательский жар уже хлынул к щекам.

– Ну что, что «тетушка»?! А то ты не знаешь, чем мужчины с женщинами наедине занимаются. – Пани хихикнула, но тут же посуровела. – Правда, непонятно, что там с его невестой…

– Да нет у него никакой невесты! – Ольшана с облегчением вздохнула, когда они вышли на тропинку, ведущую к дому.

– А ты откуда знаешь?

Ей бы язык прикусить! Ругая себя, Ольшана опустила глаза, чтобы не видно было ее волнения и боли.

– Неужели отпустила бы его невеста одного на службу в княжество? Придумал, наверное, отговорку, чтобы от местных панн отбиваться.

– Всякое может быть… Но на тебя он так смотрел, словно и не желал отбиваться. Как бы то ни было, это ты правильно поступила, что отказалась от его приглашения. Пусть побегает за тобой чуток. Ничто так не возбуждает мужчин, как холодность женщины… – Задумавшись, тетушка умолкла.

Ольшана не знала, что возбуждает мужчин, но вот сама она испытывала странные ощущения. В голове царил сумбур. Десятки разных чувств рвали когтями ее душу. Над головой снова мелькнула огромная тень. Давешняя птица кружила над домом, высматривая что-то ей одной ведомое. Ольшана зябко поежилась. Лишенная тепла ворожейника, она вдруг начала замерзать. Ни плотный плащ, ни мех более не спасали от стужи.

– Не дрожи, вишенка моя. Сейчас прикажу ванну горячую приготовить, потом Вила разотрет тебя маслами – вмиг согреешься.

Ольшана тяжело вздохнула. Ей хотелось побыть одной. И подумать.