Ольшана готова была вцепиться говорливой девице в волосы. Уж она-то наверняка своего шанса не упустит и на гуляния явится во всей красе. Откуда только в ней взялась эта ревность, жестокость?

– Попросите атамана меня вылечить. Думаю, он не откажет вам в просьбе спасти глупую панну.

Оставив служанок в недоумении гадать, чем прогневили госпожу, Ольшана поспешила в свою комнату.

* * *

Огоньки в особняке госпожи Марницкой постепенно гасли. Лютовид притаился в саду, ожидая удобного момента, – когда можно будет проникнуть внутрь. Он видел и пани Углу, и старосту, скользкого типа, который приходил к нему нынче днем. Они что-то бурно обсуждали, забыв про время. Слуги тушили свечи и разжигали камины.

Лютовид присмотрел одно окно. За ним чернела темнота, а створки были прикрыты неплотно. Осторожно прокравшись, он толкнул раму, ухватился руками за подоконник, подтянулся и заскочил в горницу. Подошел к дверям и прислушался. Не было слышно ни звука. Отворив дверь, Лютовид выглянул наружу. В пустом коридоре горела пара свечей, которые больше создавали неясные тени, чем освещали. То, что ему нужно. Стараясь не шуметь, он выскользнул из комнаты. Предстояло найти спальню Мельцы. За все то время, что он шпионил у дома, она не показалась ни в одном окне. Словно испарилась. Но она была реальной! Он видел! Или собственные мечты задурманили голову?

За одной из дверей послышался плеск воды. Лютовид шагнул ближе и заглянул в узкую щель. Было видно совсем немного: влажные волосы, собранные на затылке, да руку, лежащую на бортике ванны. Зашелестела ткань. Служанка поднесла белую простынь, чтобы укрыть госпожу.

Лютовид замер. Даже отсюда он видел, как стекают прозрачные капельки по коже Мельцы. Словно жемчужины, они скатывались с длинных пальцев, оставляя влажные дорожки. Он представлял, будто это пот стекает с ее кожи. Он бы не выпускал ее из постели несколько дней, пока влага их тел не пропитала бы простыни.

Мельца подняла руку к волосам. В дрожащем пламени свечей ее кожа засияла. Казалось, что она покрыта мельчайшей золотой пылью, и от этого сейчас светилась. Лютовид почувствовал, как восстает плоть. Кровь так громко зашумела в голове, что он не расслышал слов Мельцы. Лишь звук ее голоса. Пальцы сжались от желания схватить ее. Ему необходимо было впиться в ее шею зубами, оставить десятки алых укусов по всему телу, а потом вбиться в горячее лоно. Он едва не ворвался внутрь. Половица скрипнула под ногой, выдавая его присутствие, и Лютовид поспешил убраться в тень, но тут же вновь заглянул в купальню.

Мельца встала. От того, что увидел, Лютовиду стало трудно дышать.

Она стояла спиной, но от одного этого вида бедра его непроизвольно рванулись вперед. Он видел каждый выступающий позвонок, и желание поцеловать их сметало все границы. Крошечные ямочки на пояснице манили прикоснуться. Со спины, прямо на округлую попку, стекали ручейки воды. Лютовид завидовал каждому из них. Это он должен был прикасаться к ее коже. Пальцы впились в стену.

Мельца подняла сначала одну ногу и переставила через борт, потом другую, выбираясь из ванны. Вода потекла по бедрам, по расщелине между ягодиц, скапливаясь у лона и капая вниз. Боль в члене стала мучительной. Нескромные фантазии заполонили мозг. Служанка накинула на ее плечи простынь, скрывая свою госпожу от глаз Лютовида. Но ткань тут же облепила влажное тело. Мельца развернулась боком, словно специально искушая своим видом. Лютовид лишь успел разглядеть, как мелькнула грудь. Набухшие соски выделялись, натягивая тонкую материю. Бедра вновь дернулись вперед, словно он мог прямо сейчас ворваться в ее тело, помечая собой. Так легко было вообразить, какая она тесная и влажная. Мельца скинула простынь и натянула на мокрое тело халат. Лютовид едва успел сжать член рукой, чтобы тут же не кончить. Он застонал, представляя вместо своей ладони ее рот.

– Госпожа, вы ведь не обсохли еще! Простудиться можете! Вы что же, хотите весь праздник в постели с горячкой проваляться? Снадобья-то у Трёйсти не шибко надежные.

– Попросите атамана меня вылечить. Думаю, он не откажет вам в просьбе спасти глупую панну.

Лютовид замер. О да… Он позаботится об их госпоже. Мельца направилась прямо к нему, и он едва успел скользнуть в темную нишу. Выглянув из укрытия, Лютовид, как голодный зверь, впился взглядом в свою добычу.

Белый полотняный халат лип к влажному телу, очерчивая каждый изгиб совершенной фигуры. Ему вдруг стало нестерпимо жарко, в горле пересохло. Тонкая материя касалась кожи Мельцы так, как хотел касаться он – прижимаясь вплотную, чтобы пот их тел смешивался, чтобы их запахи сливались в один.

В сопровождении прислужницы Мельца скрылась в комнате. Лютовид шагнул за ними. Остановившись у скромной зеленой двери, он прислушался. Будоражащие душу и разум шорохи раздавались внутри, и ему оставалось лишь гадать, что там происходит. Зазвучали приглушенные голоса:

– Ох, госпожа… Я забыла вишневое масло. Марла должна была его подогреть, а я ей даже не сказала об этом…

– Ничего, я подожду. Ступай.

– Я мигом обернусь, вот увидите! Сама подогрею.

– Хорошо. Только…

– Да, госпожа?

– Добавь сушеного шалфея.

– Зачем?! – В голосе служанки слышалось недоумение. – Листья ведь прилипнут к коже. Потом придется долго их счищать.

– Ничего. – Голос Мельцы звучал отстраненно. Словно… Словно она мечтала о чем-то. – Мне нравится запах.

– Слушаюсь, госпожа. Я сделаю все, как вы велели.

Лютовид отступил в сторону – дверь распахнулась, и из спальни выбежала провинившаяся служанка. Бурча под нос что-то про собственную забывчивость, она пронеслась по коридору и скрылась за поворотом, а притаившийся у стены Лютовид скользнул внутрь.

– Вила?

– Я услужу вместо нее.

Мельца испуганно обернулась. Полы ее халата разошлись в стороны, обнажая грудь и знакомое кольцо, висящее на шнурке. Сохранила… Лютовид задержал дыхание.

– Лютовид? То есть… Пан… Пан Лютовид.

Он ухмыльнулся.

– Можешь не притворяться. Я никому не скажу, что мы знакомы.

Мельца судорожно вздохнула. Грудь приподнялась, соски натянули тонкую, почти прозрачную ткань. Он даже мог разглядеть их цвет – нежно-розовые.

– Когда вернется служанка, заберешь масло и отправишь ее назад. Поняла? – Голос скрипел, как ржавые петли.

Мельца проследила за его взглядом. У нее от смущения покраснели щеки, а руки метнулись к груди. Лютовид дышать перестал: он никогда не забудет этот момент. День ото дня его панна становилась все прекраснее, чтобы мучить его.

– Оставь как есть…

Мельца покорно опустила руки. Половинки халата разошлись еще сильнее. Глядя ей в глаза, Лютовид отстегнул пояс с ножнами и саблей, снял кафтан и закатал рукава рубашки. Мельца закусила губу, и это движение еще сильнее его возбудило. Кровь закипела в венах, помчалась лавой к сердцу. Свечи вспыхнули и потухли, оставив спальню в сумраке.