Дом оказался не таким, каким мне представлялся. Я думала,что это современный кондоминиум в большом городе - может, в Лос-Анджелесе.Вросший в землю скромный глинобитный дом - это совсем не то, что я бы моглавообразить. Да, конечно, это его легенда прикрытия, Тедовость, так сказать, новедь здесь живет Эдуард, и должны быть еще какие-то причины, кроме той, чтоТеду бы здесь понравилось. Я все больше убеждалась, что совсем не знаю Эдуарда.

У входной двери включился свет, и мне пришлось отвернуться,защищая свое ночное зрение. Я как раз пялилась на этот фонарь, когда он ожил.Мелькнули две мысли. Первая: кто зажег свет? Вторая: дверь синяя. Она былавыкрашена сине-фиолетовой краской - сочный, богатый цвет. И еще я заметилаближайшее к двери окно - переплет был выкрашен в тот же яркий цвет.

Я уже видела этот цвет в аэропорту, хотя цвета там былиразнообразнее и с примесью оттенка фуксии.

- Чего это дверь и окно синие? - спросила я.

- Может, мне так нравится, - ответил он.

- Я тут успела увидеть много домов с синими и бирюзовымидверями. К чему бы это?

- Ты очень наблюдательна.

- Есть такой недостаток. А теперь объясни.

- Здесь считают, что ведьма не может войти в дверь,покрашенную синим или зеленым.

Я вытаращила глаза:

- И ты в это веришь?

- По-моему, большинство из тех, кто красит двери, в этосейчас не верят, но таков местный стиль. Рискну предположить, что сейчас малокто помнит, откуда эта легенда возникла.

- Или, скажем, выставляют тыкву-череп на Хэллоуин, чтобыотпугнуть гоблинов, - сказала я.

- Верно.

- Раз уж я так наблюдательна, еще один вопрос: кто включилсвет на крыльце?

- Или Бернардо, или Олаф.

- Твои помощники, - уточнила я.

- Да.

- Как мне невтерпеж с ними встретиться.

- Ради духа сотрудничества и прекращения сюрпризов сообщаю:Олаф не очень любит женщин.

- То есть он гей?

- Нет, и в ответ на подобное предположение он навернякаполезет в драку, так что не надо, пожалуйста. Если бы я знал, что позову тебя,то его бы вообще не пригласил. Вы двое в одном доме и работающие над однимделом, это будет... катастрофа это будет.

- Сурово, - сказала я. - Ты думаешь, мы не сможем сыграться?

- Я это почти гарантирую.

Дверь открылась, и наш разговор резко прервался. Я подумала,не это ли ужасный Олаф. Человек в дверях не походил ни на какого Олафа, нооткуда мне знать, как Олафу положено выглядеть?

Этот был шести футов ростом, дюйм туда-сюда. Трудно былоопределить рост точно, потому что нижняя часть тела скрывалась под белойпростыней, которую мужчина прижимал к себе рукой у талии. Ткань спадала к егоногам, как вечернее платье, но от талии вверх никаких признаков парадногокостюма не наблюдалось. Мужик был худощавый, мускулистый и отлично сложенный.Ему шел прекрасный ровный коричневый загар, хотя частично это был и натуральныйцвет, потому что перед нами стоял индеец, да еще какой. Волосы длиной до поясападали через плечо и закрывали щеку, густые, черные, спутанные со сна, хотя ещерановато было для отбоя. Лицо сходилось вниз гладким и плавным треугольником,на подбородке ямочка, губы полные. У него черты лица были больше европейские, чеминдейские - расизм ли это так думать или просто правда?

- Можешь уже закрыть рот, - сказал Эдуард мне на ухо.

Я закрыла рот.

- Извини, - промямлила я. И очень смутилась. Обычно я необращаю на мужчин такого внимания, тем более на тех, с кем незнакома. Чтосегодня со мной стряслось?

Мужчина на крыльце намотал простыню на руку, так чтопоказались ноги, и смог сделать два шага, не запутавшись.

- Извините, я спал, а то бы я раньше вышел помогать.

Простыня его не смущала абсолютно, хотя пришлось приложитьнемалые усилия, чтобы намотать ее на руку и суметь второй рукой взять чемодан.

- Бернардо Конь-в-Яблоках, Анита Блейк.

Он держал простыню правой рукой и несколько смутился, когдавыпустил чемодан и стал все это перекладывать в другую руку. Простынясоскользнула спереди, и мне пришлось отвернуться - и быстро.

Отвернулась я, потому что покраснела и надеялась, что втемноте это будет не видно. Я замахала рукой за спиной:

- Поздороваемся, когда оденешься.

- Смущаешь девушку, - раздался голос Эдуарда.

- Прошу прощения, - сказал Бернардо. - Я действительно нехотел.

- Мы сами заберем багаж, пойди оденься, - сказала я.

Кто-то подошел ко мне сзади, и не знаю, как я поняла, чтоэто не Эдуард.

- Ты скромница. Я по описанию Эдуарда ожидал чего угодно,только не этого.

Я медленно обернулась. Он стоял очень близко, с чертовскимнатиском вторгаясь в мое личное пространство.

- А чего ты ждал? - Я вызверилась на него злыми глазами. -Блудницы Вавилонской?

Я смутилась и была не в своей тарелке, а от этого я всегдазлюсь. И в голосе это было слышно.

Полуулыбка Бернардо несколько увяла.

- Я не хотел сказать ничего обидного.

С этими словами он поднял руку и тронул мои волосы.

Я отступила на шаг:

- А это что еще за ритуальные ощупывания?

- Я заметил, как ты смотрела на меня в дверях, Япочувствовала, как жар мне бросился в лицо, но на этот раз я не отвернулась.

- Если хочешь появляться на крыльце в виде центральнойвкладки из "Плейгерл", это твое право, но не обижайся, что на тебяпялятся. Только не усмотри в этом то, чего нет. Ты лакомая конфетка с виду, ното, что ты на это так напираешь, никому из нас чести не делает. Либо ты блядь,либо меня считаешь блядью. Первому я готова поверить, второе не соответствуетдействительности. - Сейчас уже я шла на него, вторгаясь в его пространство.Краска смущения сменилась бледностью злости. - Так что осади назад.

Настал его черед глядеть неуверенно. Он отступил, замоталсяпростыней насколько мог и поклонился. Это был старомодный придворный поклон,будто он его уже делал, и делал всерьез. Красивый жест, когда вокруграссыпаются такие волосы, но я видала его в лучшем исполнении. Не последниеполгода, но видала.

Он выпрямился, и лицо его было серьезным, а вид - вполнеискренним.

- Есть два типа женщин, которые водятся с мужчинами вродеЭдуарда, вроде меня, зная, кто мы такие. Первые - это шлюхи, сколько бы они насебя ни навешали оружия; вторые - чисто деловые женщины. Я их называюМадоннами, потому что они никогда ни с кем не спят. Они хотят быть своими парнями.- Улыбка снова заиграла на его губах. - Прошу прощения, если меня разочаровало,что ты - свой парень. Я здесь уже две недели, и мне становится одиноко.