Я покачала головой:

- Целых две недели! Бедный мальчик. - Протолкнувшись мимонего, я взяла свою сумку с вещами и посмотрела на Эдуарда. - В следующий разпредупреждай меня о чужих странностях.

Он поднял руку в бойскаутской клятве:

- Никогда не видел, чтобы Бернардо так себя вел при первойвстрече. Клянусь.

Я прищурилась, но, глянув ему в глаза, поверила.

- И чем я заслужила такую честь? Он поднял мой чемодан иулыбнулся:

- Посмотрела бы ты на свою физиономию, когда он появился накрыльце в простыне. - Эдуард засмеялся очень по-мужски. - Никогда не видел,чтобы ты так смутилась.

Бернардо подошел к нам.

- Я честно, серьезно не собирался никого смущать. Просто ясплю без одежды и потому набросил простыню.

- А где Олаф? - спросил Эдуард.

- Сидит и дуется, что ты ее привез.

- Просто блеск, - сказала я. - Один из вас воображает себяЛотарио, а второй не хочет со мной разговаривать. Лучше не придумаешь.

Я повернулась и пошла к дому вслед за Эдуардом.

Бернардо окликнул меня:

- Только не надо заблуждаться насчет Олафа, Анита. Он любитженщин у себя в кровати и в отличие от меня не так разборчив в способах, как ихтуда затаскивать. Я бы больше опасался его, чем себя.

- Эдуард! - позвала я.

Он уже вошел в двери и обернулся на мой голос.

- Бернардо прав? Олаф для меня опасен?

- Я могу сказать ему о тебе то же, что сказал насчет Донны.

- Что именно?

Мы все еще стояли в дверях.

- Я ему сказал, что, если он ее тронет, я его убью.

- Если ты придешь мне на помощь, он вообще не станет со мнойработать и уважать меня не будет ни на грош.

- Это правда, - кивнул Эдуард.

Я вздохнула:

- Ладно, сама справлюсь.

Бернардо пододвинулся ко мне сзади, ближе, чем мне быхотелось. Якобы случайным движением сумки я его отодвинула.

- Олаф сидел в тюрьме за изнасилование, - сказал Бернардо.

Я поглядела на Эдуарда, не скрывая недоверия.

- Он серьезно?

Эдуард просто кивнул. На его лице было обычное спокойствие.

- Я тебе говорил в машине, что не позвал бы его, если бызнал, что приедешь ты.

- Но ты не говорил о сроке за изнасилование.

Он пожал плечами:

- Да, надо было сказать.

- Что еще надо мне знать о добром старине Олафе?

- Действительно. - Эдуард посмотрел на Бернардо, стоящего замной. - Ты можешь вспомнить что-нибудь еще, что ей надо знать?

- Только то, что он хвастается тем изнасилованием и что он сней сделал.

- Понятно, - сказала я. - Вы мне все объяснили. У меня толькоодин вопрос.

Эдуард посмотрел на меня с ожиданием, Бернардо сказал:

- Валяй.

- Если я убью еще одного твоего помощника, я опять окажусь утебя в долгу?

- Нет, если он это заслужит.

Я бросила сумку на порог.

- Блин, Эдуард, если ты меня все время будешь сводить спсихами и мне придется защищаться, я тебе до могилы задолжаю.

- А ведь ты серьезно, - догадался Бернардо. - Ты убила егопоследнего помощника.

Я посмотрела на него:

- Да, я серьезно. И я хочу получить разрешение убрать Олафа,если он сорвется с нарезки, и не задолжать при этом Эдуарду очередной фунтмяса.

- А кого ты убила? - спросил Бернардо.

- Харли, - ответил ему Эдуард.

- Черт, правда?

Я подошла к Эдуарду, вторгаясь в его личное пространство,пытаясь прочесть что-то в пустых синих глазах.

- Я хочу получить разрешение убить Олафа, если он выйдетиз-под контроля, и не быть у тебя в долгу.

- А если я такого разрешения не дам?

- Тогда отвези меня в гостиницу, потому что жить в доме сбахвалящимся насильником, которого мне нельзя убивать, я не буду.

Эдуард посмотрел на меня долгую минуту, потом едва заметнокивнул.

- Решено. Пока он в этом доме. За порогом играй мирно.

Я бы поспорила, но вряд ли добилась бы большего. Эдуардочень бережет своих помощников, и, поскольку я стала одним из них, я моглаоценить такое отношение. Подняв сумку с пола, я сказала.

- Спасибо. А теперь - где моя комната?

- Черт, она отлично впишется, - сказал Бернардо, и что-то вего голосе заставило меня глянуть ему в лицо. Но оно стало чистым, пустым, ичерные глаза были как два кострища. Будто он снял маску и дал мне заглянутьвнутрь, потому что я проявила себя достаточно монстром, чтобы это выдержать.Может, так и было. Но я знала только одно: Олафу или Бернардо, любому из них,лучше не сниться.

У дальней стены был камин, но узкий и белый, той же каменнойбелизны, что и стены. Над ним висел череп животного. Возможно, что оленя, но онбыл тяжелее, и рога длинные и изогнутые. Пожалуй, не олень, а что-то на негопохожее и не из этой страны. На узкой полке над камином лежали два бивня, будтослоновые, и черепа мелких животных. Перед камином стоял низенький белый диван,рядом с ним большой кусок неотшлифованного мрамора с установленной на немфарфоровой лампой. В абажуре над лампой был приличный кусок белого горного хрусталя.Еще у дальней стены между двумя дверями находился лакированный черный стол, ина нем вторая лампа, побольше. Напротив камина стояли два кресла, развернутыедруг к другу, с резными подлокотниками, украшенными крылатыми львами. Черные,кожаные, и что-то было в них египетское.

- Твоя комната там, - сказал Эдуард.

- Нет, - ответила я. - Очень долго я ждала, когда увижу твойдом. Теперь не торопи меня.

- Не возражаешь, если я отнесу вещи к тебе в комнату, покаты будешь заниматься исследованиями?

- Да, не стесняйся.

- Очень любезно с твоей стороны. - Эдуард придал голосучуть-чуть язвительности.

- Всегда пожалуйста, - ответила я.

Эдуард поднял оба моих чемодана и сказал:

- Бернардо, пошли. Можешь одеться.

- А нам ты не дал побродить по дому.

- Вы не просили.

- Вот одно из преимуществ быть девчонкой, а не парнем, -сказала я. - Если мне любопытно, я просто спрашиваю.