– Деми! – закричал Уолш.

Я промахнулась мимо тропы и начала заваливаться назад. Ударилась задницей о землю – и заскользила вниз. Спину прошила боль – я катилась по склону, как ребенок в снежный день, только без санок.

«Ох, черт», – крутилось в голове. Я уронила камеру, оставив ее висеть на шее, и начала хвататься за листья папоротника, за стволы деревьев – за все, что угодно, лишь бы замедлить падение.

Тогда я покатилась кувырком. Ударилась о камень, подпрыгнула на нем и приземлилась на левое плечо. Что-то хрустнуло. Я застонала от боли, но не могла перестать кувыркаться вниз по склону. Я катилась вниз, как чертов шар для боулинга. Уолш все кричал мое имя, как безумец, а я думала: «Почему это до сих пор не кончилось? Почему я до сих пор падаю?» Волчица проснулась, но кандалы сдержали ее, и я все катилась и катилась, пока меня не затошнило. Я чувствовала себя разбитой и полумертвой. Во всем теле пульсировала боль: гора будто прожевала меня и выплюнула.

В качестве грандиозного финала я ударилась головой о камень, и у меня все поплыло перед глазами.

Я вскрикнула от боли и наконец перестала катиться, остановившись на земле. Трясущейся рукой схватилась за голову: почувствовав липкую влагу, со всхлипом опустила руку.

Голос Уолша звучал далеко и приглушенно. Я ничего не понимала.

Что случилось? Где я? Как я сюда попала? Черт, точно, я же ударилась головой.

О боже, мое плечо…

Я сосредоточилась на голосе Уолша – на чем-то знакомом, что, как знала, означало для меня безопасность. Я лежала, чувствуя, как тело одолевает сонливость. Хрустнула ветка. В поле моего зрения появился огромный мужчина, способный посоперничать размерами с Юджином. Ему было около шестидесяти, он не носил рубашку, а его лицо и грудь были покрыты племенным боевым раскрасом. С шеи его свисало ожерелье из крошечных заостренных костей. Он наклонился и оглядел меня, нахмурившись.

На мгновение я испугалась: кто это? Паладин? Я что, упала на их сторону? Я все еще не могла собраться с мыслями.

Когда он присел и вгляделся в мое лицо, меня потрясла доброта, плещущаяся в его голубых глазах. Обладатель таких добрых глаз не мог мне навредить, правда?

Он протянул руку и нащупал двумя пальцами мой пульс. Я почувствовала его запах.

Волк.

Доминантный.

Магия?

Удовлетворенный моим пульсом, он взял меня за здоровую правую руку и осмотрел кандалы. Потом наклонился и понюхал мое запястье, удивленно на меня взглянув. Глаза у него были цвета водопада.

– Тебе стоит быть осторожнее, детеныш. Я видел, как Итаки обескровливают таких, как ты, меньше чем за минуту, – прошептал он, оглядываясь через плечо, как будто что-то услышал.

Итаки? Обескровливают? Наверное, я заработала сотрясение, потому что понятия не имела, о чем он. Голос Уолша все еще звучал очень далеко – он кричал, чтобы этот мужчина оставил меня в покое. Я застонала, закрывая глаза. Мужчина слегка похлопал меня по лицу, заставив посмотреть на него.

– Нельзя спать, – сказал он и посмотрел туда, откуда кричал Уолш.

Я заскулила: адреналин схлынул, и на его место пришла острая боль по всему телу.

– Больно…

Он нахмурился и кивнул. Из сумки на поясе он достал маленький белый корень.

– Жуй.

Он сунул корень мне в рот, и я чуть не выплюнула его. Он был горький, как черт знает что, но через несколько мгновений я раскусила кору, и мой рот наполнился сладостью. Боль прошла вместе со спутанностью мыслей.

О боже. Я упала. И очень серьезно упала. Последние несколько минут постепенно возвращались ко мне: я вспомнила, как сильно облажалась.

– А ну отошел от нее живо! – закричал Уолш уже ближе.

Мужчина печально посмотрел на Уолша, затем – на меня.

– Глупые городские волки. Ты была с ними все это время? – проворчал он и начал разворачивать шкуру какого-то животного, которую достал из поясной сумки.

Наклонившись надо мной, он укрыл меня шкурой, как одеялом, и только тогда я поняла, что меня всю трясет. Он снова взял меня за руку и осмотрел кандалы.

– С этим ты не излечишься, – прорычал он, будто сердясь на что-то.

Почему этот незнакомый лесной волк злился на тех, кто меня обидел?

Я показала на него, наконец ощущая эффект от его обезболивающего корня.

– Паладин?

Наши взгляды встретились, и он кивнул.

А потом его голова отлетела от тела.

Меня охватил ужас. Я закричала. На меня брызнула кровь. Его голова упала рядом со мной, и тело начало заваливаться вперед.

Уолш, видимо, уже превратился, потому что не звал меня больше по имени, а по-волчьи взвыл.

Подняв взгляд на тень, нависшую надо мной, я увидела… не знаю, что это было. Остроухий фейри, пахнущий волком? Он был одет в такие же грубые самодельные одежды, как и добрый незнакомец, который мне помог, но выглядел гораздо опаснее. Его черные волосы до талии были заплетены в толстую косу, а сальное лицо усыпали оспины. Он пнул голову Паладина подальше и наклонился, чтобы понюхать мою шею.

В этот момент я увидела еще дюжину людей за его спиной. Все они нехорошо усмехались и держали в руках длинные изогнутые клинки с зазубринами.

Я закричала. Попыталась сдвинуться с места, но меня вновь прошила боль, и мир закружился.

Глубоко вдохнув мой запах, он ухмыльнулся.

– Ты пойдешь с нами, маленький демон.

Затем ударил меня по виску тупым концом меча. Я провалилась в темноту.

Когда я пришла в себя, не сразу поняла, что случилось. Я чувствовала запах горелого мяса и горько-сладкий привкус корня, который дал мне Паладин. Слово «боль» мало подходило, чтобы описать мои ощущения в полной мере: скорее, это походило на пытку.

Болело абсолютно все.

Моя кожа, мышцы, глаза, наверное, даже ресницы. Я не знала, осталась ли хоть какая-то часть моего тела, которая не болела.

Затем смутными вспышками начали возвращаться воспоминания.

Я упала.

Довольно серьезно.

Паладин пытался помочь мне, но… я едва подавила всхлип, вспомнив, как отлетела его голова.

Сквозь закрытые веки я чувствовала мерцание света. Открыв глаза, прислушалась к голосам в комнате.

В углу сидела женщина, а над ней стоял мужчина. Я находилась в какой-то хижине с бамбуковым полом и бамбуковыми стенами, грубо перевязанными стеблями.

– Кожа слишком сильно повреждена из-за падения. Придется продавать ее частями, – сказала женщина, и к горлу у меня подкатила желчь.