– Если бы пришлось решать снова, я поступил бы так же, –сказал Ирв. – Эти паразиты с оружием заявились на мою землю. Паразиты, сукиныдети, штатные правительственные сутенеры и... оооуу-оох, боже!

– Ирв?! – закричала Норма.

– Молчи, женщина. Это я ударился. Давайте, Фрэнк, Энди иликак там вас зовут. Становится жарко.

И действительно, жар усиливался. Едва Энди стащил Ирва поступенькам во дворик, как порыв ветра метнул сноп искр на крыльцо. Чурбан длярубки превратился в обгорелый пень. От цыплят, подожженных Чарли, ничего неосталось, кроме обугленных костей и странного плотного пепла, перьев, что ли?Они не поджарились, их кремировали.

– Посадите меня у амбара, – задыхаясь, произнес Ирв. – Хочупоговорить с вами.

– Вам нужен врач, – сказал Энди.

– Найдется врач. Что с девочкой?

– В обмороке. – Он посадил Ирва на землю, прислонив его камбарной двери. Ирв поднял глаза. Лицо его чуть ожило, губы постепеннорозовели. Он вспотел. Позади полыхал большой белый фермерский дом, стоявший наБейлингсроуд с 1868 года.

– Негоже, чтобы человеческое существо могло делать подобныевещи, – сказал Ирв.

– Похоже, что так, – сказал Энди и перевел взгляд с Ирва наокаменевшее, неумолимое лицо Нормы Мэндерс. – Но ведь и негоже человеческимсуществам страдать церебральным параличом, дистрофией мускулов, лейкемией. Адети этим болеют.

– Она ничего не сказала, – кивнул Ирв на Норму. – Порядок.Не отрыва взгляда от Нормы, Энди сказал:

– Чарли не более чудовище, чем ребенок с аппаратомискусственного дыхания или из интерната для отсталых детей.

– Извините мою резкость, – ответила Норма и отвела взгляд отЭнди. – Мы вместе с ней кормили цыплят во дворе. Я видела, как она гладиткорову. Но, мистер, мой дом горит, и люди мертвы.

– Мне очень жаль...

– Дом застрахован. Норма, – сказал Ирв, взяв ее за рукуздоровой рукой.

– Но это не вернет посуду моей мамы, которая досталась ейеще от бабушки, – сказала Норма. – И мой секретер, картины – мы купили их впрошлом году в июле на художественной выставке в Скенектеди. – Слеза выкатиласьиз одного глаза – она смахнула ее рукавом. – А все, все письма, которые тыписал мне из армии...

– Ваша кнопка придет в себя? – спросил Ирв.

– Не знаю.

– Так слушайте. Вот что вы можете сделать, если хотите. Заамбаром стоит старый джип «виллис»...

– Нет, Ирв, не лезь больше в это дело! Он повернулся,посмотрел на жену. Лицо его было серым, морщинистым, потным. Позади горел ихдом. Треск лопающейся черепицы напоминал звук жарящихся в очаге рождественскихкаштанов.

– Явились на нашу землю без ордера, без официальной бумаги ихотели увезти их, – сказал он, – людей, которых я лично пригласил, как делаетсяв любой цивилизованной стране с нормальными законами. Один из этих типовподстрелил меня, другой пытался застрелить Энди. Промахнулся не больше, чем начетверть дюйма. – Энди вспомнил первый оглушительный выстрел и щепку,отлетевшую от столба крыльца. Поежился. – Явились сюда и натворили дел. Какхочешь, чтобы я поступил, Норма? Сидел сиднем и передал их этим из секретнойслужбы, если они посмеют снова сунуться сюда?

– Нет, – хрипло произнесла она. – Нет, наверно, нет.

– Вы не должны... – начал Энди.

– Должен, – отрезал Ирв. – А когда они вернутся... Онивернутся, Энди?

– О, да. Они вернутся. Вы, Ирв, купили акции активнодействующего предприятия.

Ирв глухо засмеялся:

– Хорошо, порядок. Когда они появятся здесь, единственное,что мне известно, – вы взяли мой «виллис». Больше не знаю ничего. И счастливогопути.

– Спасибо, – сказал Энди.

– Поторопитесь, – сказал Ирв. – До города далеко, но тамнаверняка увидели дым. Приедут пожарные. Вы сказали мне, что направляетесь скнопкой в Вермонт. Это-то хоть правда?

– Да, – сказал Энди. Слева раздался стон:

– Папочка... – Чарли уже сидела. Красные брючки и зеленаяблузка испачкались. Лицо было белое, в глазах – страх и недоумение. – Папочка,что горит? Я чувствую, что-то горит. Это я натворила? Что там горит? Эндиподошел, поднял ее.

– Все в порядке, – сказал он, подумав: зачем обманыватьдетей, так говоря, коль и они, и взрослые прекрасно знают, где правда. – Всехорошо. Как себя чувствуешь, малышок?

Через его плечо Чарли видела горящие машины, скрюченное телов саду и дом Мэндерсов, над которым полыхал огонь.

Крыльцо тоже было в пламени. Ветер относил от них дым и жар,но запах бензина и горячей черепицы бил в нос.

– Что я наделала... – шепнула Чарли. Лицо ее началоподергиваться – вот-вот опять заплачет.

– Кнопка! – строго сказал Ирв.

Она взглянула мимо него.

– Я, – простонала она.

– Опустите ее, я хочу поговорить с ней. Энди перенес Чарли камбарной двери, на которую опирался Ирв, опустил ее на землю.

– Послушай, кнопка, – сказал Ирв, – Эти люди хотели убитьтвоего папулю. Ты знала это раньше меня, раньше отца, хотя, черт бы побралменя, если я понимаю, как ты узнала. Правильно я говорю?

– Да, – сказала Чарли. В ее запавших глазах по-прежнемустояло страдание. – Но вы не понимаете... Я не могла... не могла сдержаться.Оно вырвалось из меня во все стороны. Я сожгла цыплят... чуть не сожгла папу. –Страдающие глаза налились слезами – она беспомощно разрыдалась.

– С папой все в порядке, – сказал Ирв. Энди промолчал. Онвспомнил это внезапное ощущение – как бы внутри тепловой капсулы.

– Я никогда больше не стану так делать, – сказала она. –Никогда.

– Хорошо, – сказал Энди и положил руку ей на плечо. –Хорошо, Чарли.

– Никогда, – повторила она.

– Не говори так, кнопка, – сказал Ирв, поглядывая на нее. –Не ограничивай себя. Ты поступишь, как будет нужно. Сделаешь, как сумеешь. Иэто все, за что ты можешь ручаться. По-моему, одно из любимых занятий господабога – заставлять действовать тех, кто говорит «никогда». Совершать поступки.Понимаешь меня?

– Нет, – прошептала Чарли.

– Потом поймешь, – сказал Ирв и посмотрел на Чарли с такимсостраданием, что Энди охватил прилив тоски и страха.