– Так нельзя, – запротестовала я.

– Почему?

– Потому что это не еда, а напиток.

– Ты так серьезно относишься к играм? – хмыкнул он.

Подул ветер, листва на деревьях негромко зашуршала.

– Нет, – сказала я, засунув руки в карманы, – но кола – не еда, а напиток. Надо играть по правилам.

– Ты всегда требуешь соблюдения правил?

– Моя сестра постоянно жульничала, так что я привыкла держать ухо востро.

– Жульничала в этой игре? – удивился он.

– Жульничала во всем. Когда мы играли в «Монополию», Кэролайн всегда хотела быть банкиром, а потом брала займы в собственном банке и плату за обслуживание с каждой сделки. Только лет в десять или одиннадцать, играя с другими ребятами, я узнала, что так делать нельзя.

Уэс громко расхохотался, и я сама не смогла удержаться от улыбки.

– А если мы играли в гляделки, – продолжала вспоминать я, – она всегда моргала, а потом начинала доказывать, что мне почудилось. А когда мы играли в «Правду», она без конца врала, глядя мне в глаза.

– В «Правду»? – переспросил Уэс. – Что за игра?

– Ты никогда не играл в «Правду»? – удивилась я. – Серьезно? А что же вы делали в машине во время долгих поездок?!

– Ну, обсуждали политику, мировые новости, вели остроумные беседы, – пожал плечами Уэс и снова рассмеялся, заметив выражение моего лица.

– Спокойно, я шучу. Мы обычно читали комиксы или дрались, пока отец не заявлял, что сейчас остановит машину и всыплет обоим. А потом, с мамой, пели кантри.

– Ты пел кантри? – удивилась я, не в силах представить себе такую картину.

– У меня не было выбора, как и в случае с чечевичным батоном. Я знаю весь репертуар Вуди Гатри.

– Спой что-нибудь. – Я шутливо подтолкнула его локтем. – Я же знаю, ты хочешь мне спеть!

– Нет, – твердо отозвался он.

– Ну пожалуйста, у тебя должен быть прекрасный голос.

– Вовсе нет.

– Уэс, я серьезно.

– Я тоже, Мейси. Нет.

Мы снова замолчали. Где-то вдалеке показались фары, но сразу же исчезли. Уэс вздохнул, а я подумала: интересно, сколько мы уже прошли?

– Итак, «Правда», – вдруг произнес он. – Как в нее играть?

– Это потому, что ты не можешь придумать еду на букву «к»?

– Нет, – сердито отозвался он. – Ну, может быть. Так как играть?

– Мы не можем играть в «Правду», – покачала я головой.

Тем временем мы поднялись на небольшой холм, и с одной стороны дороги началась изгородь.

– Почему же?

– Потому что это может быть действительно неприятно.

– В каком смысле?

– Поверь мне. Надо говорить правду, даже если не хочется.

– Я могу с этим справиться, – заверил он меня.

– Да ты просто не можешь придумать еду на «к», – поддела я.

– А сама-то!

– Котлета. Конфитюр.

– Ладно, ладно, сдаюсь, – он поднял руки, – а теперь говори, как играть.

– Так и быть. Но ты сам напросился. В «Правде» нет особых правил, кроме того, что надо говорить правду.

– А как победить?

– Типично мальчиковый вопрос.

– А что, девчонки не любят выигрывать? – фыркнул Уэс. – Можно подумать, не ты убеждала меня, что кола – не еда!

– Это не еда, а напиток.

Уэс нахмурился. «Поверить не могу, – подумала я, – две недели назад я не могла и двух слов связать в присутствии Уэса, а теперь мы идем по пустой дороге и спорим на равных».

– Вернемся к «Правде», – напомнил он. – Ты говорила, что…

– Победить можно, если другой человек откажется отвечать на вопрос. Например: я задаю вопрос, и ты на него не отвечаешь. Тогда задаешь вопрос ты, и если я отвечаю, то становлюсь победителем.

– Но это же так легко! А если я спрошу что-то простое?

– Нет, – я покачала головой, – не спросишь. Это должен быть трудный вопрос, потому что ты ведь не хочешь, чтобы я выиграла.

– А-а, – протянул он, кивая, – это и вправду дьявольски трудно.

– Это больше игра для девочек, – пояснила я, поднимая голову и глядя на звезды. – Идеально подходит для небольшой пижамной вечеринки. Я же говорила, тебе не захочется играть.

– Почему же, мне хочется.

– Серьезно?

– Да. Давай начинай.

Я задумалась. Мы шагали прямо по желтой полосе на середине дороги, освещенные луной.

– Ладно. Какой твой любимый цвет?

Он посмотрел на меня:

– Не придуривайся, а то я обижусь.

– Я просто спросила легкое для начала!

– Не надо. Задавай настоящие вопросы.

– Как хочешь. Почему тебя отправили в «Майерс»? – Это вырвалось у меня как-то само собой.

Уэс помолчал, и я подумала, что зашла слишком далеко, но тут он сказал:

– Я вломился в чужой дом. С несколькими ребятами, с которыми тогда дружил. Мы ничего не взяли, лишь выпили пару банок пива, но соседи заметили нас и позвонили копам. Мы сбежали, но нас поймали.

– Зачем?

– Что – зачем? Зачем сбежали?

– Нет, зачем вломились в дом?

Уэс пожал плечами:

– Не знаю. Парни, с которыми я тогда дружил, проворачивали такие делишки и раньше, но я никогда в них не участвовал. А в тот раз почему-то пошел с ними. Это было мое первое и единственное правонарушение, но меня решили наказать, чтобы другим неповадно было, и отправили в ту школу. На шесть месяцев, но выпустили через четыре.

– Мой парень, – начала я, но исправилась, – ну, вроде как парень, он преподавал там.

– Правда?

– Ага.

– Так что это за история? – поинтересовался Уэс. – С твоим парнем?

– Что?

– Ну, сейчас ведь моя очередь задавать вопрос, верно?

Я опустила взгляд:

– Ну да.

Уэс махнул рукой, напоминая, что мне нужно отвечать на вопрос. «Прекрасно», – подумала я и посмотрела на дорогу, надеясь увидеть спасительный свет фар. Надежда оказалась напрасной.

– Я жду! – сказал Уэс. – Хочешь пропустить ход?

– Нет! – возмутилась я. – Я отвечу. Просто собираюсь с мыслями.

Прошло еще несколько секунд.

– А тут есть ограничения по времени? – невинно поинтересовался Уэс.

Я ответила испепеляющим взглядом.