Аля выпила шампанского и тут же захмелела. Очень хотелось домой, спать. Но, поддавшись на уговоры, выпила еще пару стаканов вина.

Через полчаса выпускной бал для нее закончился – вернее, продолжился в женском туалете в обнимку с унитазом.

Ворвавшаяся в туалет Оля кричала:

– Не умеешь – не пей! Ну все сорвала, все!

Аля сидела на полу, размазывая по лицу слезы, и умоляла отвести ее домой.

– Домой? – возмутилась Оля. – Конечно! Ты же уже отпраздновала! Теперь можно домой! А мы собрались за город, встречать рассвет и купаться! И как ты думаешь? Меня кто-нибудь будет ждать, пока я поволоку тебя домой? Все уже собрались и ждут только нас!

От стыда Аля ревела.

Громко вздохнув и подтянув Алю за подмышки – «Господи, тяжелая, как слон!» – Оля вытащила ее из туалета. Аля болталась, как тряпичная кукла. В коридоре к ним подскочили ребята. Перехватив окончательно размякшую и раскисшую, ревущую от стыда Алю, они выволокли ее на улицу и взялись дотащить до дома.

Оля осталась у школы.

Аля обернулась и увидела, как Оля, отвернувшись спиной, закуривает и громко смеется. Вокруг нее гомонили ребята.

«Почему она со мной не пошла?»

Увидев пьяную внучку, бабушка ничего не сказала. Сдержанно поблагодарила ребят, раздела рыдающую Алю, уложила в постель, напоила горячим чаем с лимоном.

– Спи, Аля. Надо просто поспать.

Принесла старый тазик и поставила его у кровати:

– Если что, зови, не стесняйся.

Громко всхлипывая и пряча глаза от стыда, Аля кивнула.

И в первый раз в жизни сказала:

– Спасибо, ба! И, пожалуйста, не сердись! Прости меня, если можешь.

Софья усмехнулась и погладила ее по голове:

– Спи, дурочка. Отдыхай. С кем не бывает.

После долгого, темного сна с кошмарными сновидениями все закончилось. Остались только головокружение, тошнота и дикий, непреходящий стыд перед всеми – учителями, ребятами, а главное, перед бабушкой. Теперь она называла ее именно так.

Через пару дней, когда Аля окончательно пришла в себя, за вечерним чаем, бабушка сказала:

– А что же твоя дорогая подружка, верная Оля? На природу отправилась? Воздухом подышать? А проводить тебя – нет? Видимо, очень спешила?

Аля опустила глаза:

– Ну… не знаю. Я вообще плохо все это помню. А она… звонила?

– Звонила, – кивнула Софья. – Тараторила, что была страшно занята, задержалась у кого-то на даче. Ну а там, естественно, не было телефона! Да и откуда там телефон? Да и автоматов на станции там тоже нет.

Аля молчала.

– Да не переживай ты так! – продолжила Софья – Всяко в жизни бывает! А про Олю твою… Что ж, тоже все сложилось неплохо! И даже хорошо – теперь, я очень надеюсь, тебе все понятно. Школа жизни, девочка. – Бабушка вздохнула и посмотрела в окно. – Зря ты ей звезду отдала. Зря. Нет, мне не жалко. На хорошее дело уж точно бы не пожалела. Ты меня знаешь – сама бы, своими руками.

– Ты – знала? – еле слышным шепотом спросила Аля. – Знала и ничего не сказала?

– А что тут скажешь, когда дело сделано? То, что ты не воровка, я знаю. То, что взяла ее на доброе дело, – тоже уверена. Только вот стоит ли Оля твоих душевных мук и страданий? Я не уверена. Ладно, не казни себя, ты поступила благородно. А то, что мне не сказала… Понимаю, что испугалась. Боялась, что откажу. Переживем, Аля, и это. Мы многое с тобой пережили! А это – тьфу, ерунда!

– Прости меня пожалуйста, – прошептала Аля, – если можешь.

– Все, тему закрыли! Так, давай по делу! Что у нас завтра? Повезем документы? Надумала куда? Или еще сомневаешься?

Из Алиных глаз хлынули слезы.

– Какая же ты у меня!

Софья Павловна улыбнулась.

– Какая? Обыкновенная. – И добавила: – Разная я, Аля. Очень разная. Особенно была. Так что, моя девочка, не обольщайся. Ну что, все-таки педагогический?

Аля кивнула.

Бабушка покачала головой.

– Ох зря, девочка моя. Зря. Труд это благородный, но крайне неблагодарный: сорванный голос, больные ноги. А главное – нервы, Аля! С учениками сплошные стрессы, с родителями – знаешь, сколько среди них наглых и чокнутых? А коллектив? Коллектив, в котором сплошные бабы – разведенные, старые девы, издерганные, подчас завистливые. А уж про сплетни и говорить нечего! Нет, ты не права. Давай подумаем о чем-нибудь другом! Например, филфак в университете. Тебе все дороги открыты!

– Ба! – тихо, но решительно проговорила Аля. – Я все решила. И не отговаривай меня, очень прошу!

– Ну и ладно, – улыбнулась Софья. – Так, значит, так. Твой выбор я уважаю. Ну и, в конце концов, – не место красит человека.

Оля пришла в тот же вечер. Зашла, прихрамывая. На лодыжке резиновый бинт. На лице сплошное страдание.

Аля молчала.

– Аль, – немного капризным голосом начала она. – Ну, может, хватит? Сколько можно? Что я такого сделала, а? Это ты, прости, нажралась как свинья!

– Это ты так извиняешься? – усмехнулась Аля. – Что ж, вполне в твоем стиле.

– Нет, правда! Сама подумай, – горячо заговорила Оля. – Выпускной бывает один раз в жизни. Да и потом – тебя что, не довели до дому? Бросили в овраге помирать? Сдали в вытрезвитель? Знаешь, ты тоже не преувеличивай! И вообще, видишь, – она кивнула на ногу, – у меня тоже неприятности. И куда серьезнее, чем у тебя!

– А что случилось?

– Да вывих! Об корягу споткнулась. Нога распухла, боль адская!

– Тоже напилась? – усмехнулась Аля. – Хотя вряд ли, ты у нас закаленная.

– Зря ты так, – обиделась Оля. – Зря. И вообще… Что ты сравниваешь? Бабка над тобой трясется, любые твои желания исполняет! Что такое деньги, тебе неведомо. А я позвонила Валере, говорю – у меня выпускной, деньги на туфли нужны. А он заржал: «И мне нужны, Олюнька!»

Ну не дебил? И ни слова про Катю, ни слова! Ни одного вопроса: «Как ты, что собираешься делать дальше?» Вот такая скотина мой родной отец. – Помолчав, Оля добавила: – Я никому не нужна, понимаешь? Вообще никому! Ни одному человеку на всем белом свете! Тетке написала, Валериной сестре, в Казань. Катя с ней дружила, подарки ей привозила. Та, конечно, та еще жучка – приваливала, как только мои с гастролей возвращались. Живет она хорошо, небедно, заведующая парикмахерской. И что ты думаешь? Сразу заныла: «Ой, Олюшка, откуда у меня деньги? Сама еле-еле, с хлеба на воду!» И начала свои болячки перечислять – холецистит, колит, радикулит. И все остальное. Короче, я бросила трубку. А больше родни у меня, Алька, нет. А тут еще ты со своими обидками!

– Ладно, проехали, – поморщилась Аля.