Оля рассказывала о себе немного лениво, небрежно цедя слова, и у нее появилось еще больше сарказма, цинизма, словно она все уже знала про эту жизнь и видела ее только с неприглядной стороны. Але говорить было особенно нечего – так, пару фраз об учебе и одногруппниках.

Потом Оля оживилась и принялась рассказывать забавные истории про клиентов, известных и не очень, про коллег. Про свои романы бросила коротко:

– Да не о чем говорить, все фуфло! Если мужик нежадный – считай, тебе уже повезло! А так все по схеме, Аль. Кабак, подарок, койка. Поверь, ничего интересного. Любовь? Да какая любовь! Всем друг от друга нужно одно – бабам подарки и бабки, тряпки и кабаки, а мужикам – секс. Все просто до некуда. Просто и примитивно.

И еще, знаешь… Вообще одно сплошное разочарование! Во всех, понимаешь? В смысле, в людях. Везде только зависть, сплетни и разговоры, кто с кем и кто почем. Противно…

Ошарашенная, Аля долго молчала.

– Ну, знаешь… – наконец проговорила она. – Это там, у тебя… в смысле, у вас. А у нас по-другому. Люди учатся, мечтают о любви, о будущей работе. Нет, у нас точно не так! – решительно повторила она. – Тебе просто надо оттуда уйти, перейти на другую работу. А еще лучше – поступить в институт. Получить профессию. И забыть про этот жалкий мирок.

– Идеалистка, – усмехнулась Оля. – У вас, говоришь, все по-другому? Нет, дорогая. У вас все то же, только в других масштабах, та же зависть, те же сплетни. Так же бросают одних и уходят к другим – все то же самое, Алечка! У вас что, женатые преподы не крутят романов со студентками? И никто не фарцует в сортирах? Никто не стучит и никого не закладывает? Но у вас просто все дешевле и проще, вот и вся разница. Менее изощренно и более примитивно. Это жизнь, Аль. И ты привыкай с этим смиряться.

– А дружба? – вспыхнула Аля. – Ее тоже нет? Как и любви?

– А я не сказала, что нет любви. Не перекручивай. Есть, безусловно. Но знаешь, что я поняла… Со временем она принимает какие-то уродливые формы, что ли? Пусть даже вначале светла и прекрасна, потом все равно начинаются вранье и измены, дележ имущества, ругань, скандалы, грязные разборки. И ненависть – вот что самое страшное! Вспомни хотя бы моих. А что до дружбы… Она, конечно же, есть, то есть встречается. Вот бабка твоя со своей рыжей Мусей. Мы с тобой. Ну и, наверное, кто-то еще.

Правда, я больше не видела. А вот так называемых подружек, поносящих друг друга, – полно. И тех, что выдают чужие тайны, тоже. И тех, что уводят чужих мужиков, завались!

– Ну если Софья с Мусей и мы с тобой – уже замечательно! Значит, еще не все потеряно, Олька! – попыталась бодро улыбнуться Аля.

– Ну а ты, наша монашка? Колись, есть мужик?

Аля смутилась, который раз за сегодняшний вечер.

– Да нет, ты же знаешь, в институте одни девчонки. Просто институт благородных девиц. Парней рвут на части. Я в этом процессе, естественно, не участвую.

– Все ясно, кто б сомневался. Ладно, я этим вопросом займусь! Найду тебе что-нибудь поприличнее. Во всяком случае – постараюсь. Правда, ты у нас девушка особенная, но я буду думать!

– Не напрягайся! – улыбнулась Аля. – Я, вообще-то, влюблена. Так что не трать по-напрасному силы.

– Ух ты! – оживилась Оля. – Хочешь, угадаю? Наверняка в какого-нибудь препода! Угадала?

– Нет, Оль. Не в препода. Я, как и мама, оказалась однолюбкой.

Оля резко развернулась к ней.

– Что? Ты… Никак не забудешь своего Максика? Этого порочного красавчика? Этого Дориана Грея? Ну ты даешь! Да ты не однолюбка, Алька, ты законченная дура и психопатка.

Возмущенная и разгневанная, Оля нервно раскурила очередную сигарету.

– Думай что хочешь. – Аля встала. – Я пойду, извини. Не задался у нас с тобой день. Но тебе все равно спасибо-спасибо. Что время нашла, что повидались. Что вытащила и накормила. Ну и вообще, – Аля улыбнулась, – научила жизни!

– На здоровье, – мрачно отозвалась Оля. – Горбатого могила исправит.

Аля пошла прочь.

– Но я тобой все равно займусь, слышишь? – крикнула ей вдогонку Оля. – В покое тебя не оставлю!

Размахивая сумочкой, Аля махнула.

– Пока!

Оля смотрела ей вслед. Да уж… Ископаемое. Родная душа, чистый, верный человек, но нельзя же быть такой идиоткой, такой наивной дурой. Не просто нельзя – неприлично! Надо и вправду кого-нибудь ей найти. Жалко девку, ей-богу!

Оля глянула на часы – ого! Пора. Через час у нее свидание.

Она достала пудреницу и помаду и, «подреставрировав» свою красоту, осталась довольна. Потом расстегнула заколку – волосы рассыпались по спине и плечам.

Медленно поднялась со скамейки, перекинула сумочку через плечо, одернула узкую кофточку и оглянулась. У ресторана по-прежнему толпился народ. «Ну-ну, – усмехнулась она, – лимита бестолковая. Простоите до завтра, а там и позавтракаете!» И медленно, чуть покачивая бедрами, пошла вперед, по улице Горького. Ей вслед оборачивались мужчины, молодые и не очень. А она шла все так же неспешно, не обращая внимание ни на мужчин, ни на женщин. Первые не стоили ее внимания, а вторых она презирала.

До свидания оставалось полчаса, но можно и опоздать.

Оля рассматривала скучные витрины, а главное – себя, свой силуэт – и была очень довольна.

«Ну хоть с этим повезло», – подумала она и грустно вздохнула.

«Как она изменилась!» – думала Аля. Нет, Оля всегда была бойкой, смелой, даже отчаянной. Из тех, кто молчать точно не будет, таким палец в рот не клади. И смешливой была всегда. Только юмор у нее тогда был другим, мягче, что ли, или добрее. Нет, все объяснимо: развод родителей, потом эта странная, мягко говоря, работа. Зря Оля туда пошла, зря. Не те там люди. А по мнению подруги, ей здорово повезло. И народ ее вполне устраивал, а что тут скажешь? По Олиным словам, всегда выручат, никогда не откажут. И еще – Аля была абсолютно уверена – выручат и не откажут, пока Ольга Лобанова им нужна. А как только что-то случится, никого из нынешнего окружения не останется возле Оли. Аля это понимала. И еще ей почему-то было жалко Олю. Хотя, кажется, Олю не надо жалеть, она всем довольна. И с каким восторгом говорит о своей удачной работе и о новых знаменитых и важных знакомых. «Это престижно», – часто повторяет она. Да что там престижного? Сидеть на телефоне и сладеньким голосом отвечать на звонки? А дальше улыбаться во весь рот клиентам, даже если на душе у тебя очень погано или совсем нет настроения? Сама же рассказывала: «Лыблюсь, как камбала, во все тридцать три зуба! А иногда такая сука попадется, мама не горюй. Жена какого-то важняка. И то ей не так, и это. А попробуй нахамить! О чем ты! Тут же вылетишь за дверь, как пробка от шампанского. Стоит над душой и треплет нервы, издевается и наслаждается. И вообще – приятнее с интересными людьми общаться, с актрисами, например. Или с дельцами. А не с климактерическими училками и двинутыми мамашами. Не говоря уже про чокнутых деток!»