Это вовсе не любовь. Любовь — это… — В действительности, Эдмунд не знал, что это такое, но точно не то, что происходит между ним и Джорджи. Он ведь неплохо знает поэзию, но ни разу не встречал стихотворения, где говорилось бы о превращении соперников в фарш.

— Если хочешь знать мое мнение, — снова заговорил Хэйвлок, — посватайся уже к ней — и дело с концом.

— Я не спрашивал твоего мнения, — с досадой проговорил Эдмунд. — Кроме того, она… — «…не хочет нормального брака», — мысленно добавил он. Какой глупец сделает предложение женщине на таких условиях?

— Она — что? Не собираешься же ты сказать, что боишься получить от нее отказ? Ты ведь граф, как-никак.

Эдмунд стиснул зубы. Расскажи людям что-то сокровенное — и они решат, что им разрешено безнаказанно совать нос во все. Но о страхах Джорджи он не готов поведать никому.

— Если бы все было так просто, — проговорил он, видя, что друзья уже несколько минут смотрят на него выжидающе. — Я… — Он решил, что следует привести правдоподобную причину не жениться на Джорджи, но так, чтобы ни в чем ее не обвинить. — Я обидел ее. — Отвергнув ее предложение в таких резких выражениях, что довел до слез. — Поэтому, если теперь я к ней посватаюсь, она либо решит, что я издеваюсь, либо… откажет мне.

— О! — подхватил Чепстоу. — И Ханисакл поступила примерно так же, когда я сделал ей предложение. Отвергла его, — добавил он, рассеянно поглаживая себя по груди, будто пытаясь стереть с жилета невидимое пятно.

— Но в конце концов ты все же добился желаемого, — возразил Эдмунд, чувствуя, что в нем пробуждается любопытство к другому мужчине, сумевшему убедить женщину принять предложение, которое она поначалу отвергла — причем, судя по всему, довольно жестоко.

— Ну да, разумеется, — подтвердил Чепстоу, будто говоря с полным идиотом.

— И как же тебе это удалось?

— А, — воскликнул тот и покраснел. — Вообще-то, я ее поцеловал.

— И это сработало, не так ли?

— Поначалу нет, — признался Чепстоу с виноватым видом. — Так что пришлось мне продолжать до тех пор, пока она не уразумела, что к чему.

— Но это же…

— Чрезвычайно неприлично, — вызывающе отозвался Чепстоу. — Сам знаю, но ведь сработало же?

— Вообще-то, — признался Хэйвлок, — я применил ту же тактику с Мэри. Нечего и говорить, как это было неподобающе, но время играло против меня. Если бы я начал ухаживать за Мэри по всем правилам, она, вероятно, и по сей день держала бы меня в подвешенном состоянии.

— Значит, обе ваши невесты не выказывали должного рвения? И вы… подчинили их своей воле искусными поцелуями? Я правильно понял?

Хэйвлок угрюмо уставился в пространство. Чепстоу потянул себя за шейный платок.

— Ты говоришь так, будто мы принудили их к чему-то, чего они на самом деле не хотели, — протянул Чепстоу. — А они хотели выйти за нас замуж. В глубине души. Просто нужно было им немного помочь. Так что поцелуи были вполне оправданы. Зато теперь обе счастливы. Не правда ли, Хэйвлок?

— Очень счастливы, — воинственно подтвердил тот. — Просто умыкни ее в укромный уголок, зацелуй до беспамятства, и она твоя.

Эдмунд фыркнул:

— Умыкнуть ее? Как, скажите, это сделать, когда она находится под присмотром день и ночь? Да и сама она избегает оказываться с мужчиной наедине, чтобы он не воспользовался ситуацией и не позволил себе вольности. — Эдмунд прижал пальцы к вискам. Что он болтает? Он же не намерен разрабатывать сценарий убеждения Джорджи принять предложение, которое он и делать-то вовсе не намерен!

— Так поцелуй ее на публике, — посоветовал Хэйвлок. — Я именно так и поступил. И Мэри не оставалось ничего другого, кроме как выйти за меня замуж.

Эдмунд представил, как подходит к Джорджи на балу, заключает в объятия и… Он тряхнул головой, отгоняя видение.

— Она умеет боксировать, — раздраженно сообщил он. — Я сам ее научил. Она меня уложит на обе лопатки, если я попытаюсь выкинуть какую-нибудь штуку на людях.

— Тогда придется поцеловать ее без свидетелей.

— Да, — согласился Чепстоу. — И если она захочет поближе познакомиться с твоим дружком, тебе не придется сдерживаться.

Зацеловать Джорджи до беспамятства? С ума они, что ли, сошли? Эдмунд точно сочтет себя спятившим, если попробует предпринять что-либо подобное. Даже действуя на благо Джорджи.

Даже если в глубине души ей самой этого хочется.

Некоторые скажут, что так и есть, в противном случае зачем бы она сделала ему предложение?

— Да и вообще, — весело подытожил Чепстоу, — что тут может случиться плохого?

Что плохого?

Джорджи решит, что он такой же, как все другие мужчины, — видящий в ней лишь роскошное тело, которое хочется хватать, сжимать и покорять. А ему и правда этого хочется. Хуже того, он вожделеет ее, даже зная, что ей ненавистна перспектива физической близости с мужчиной. У Эдмунда скрутило желудок от осознания, что сам он куда более отвратительный негодяй, чем Истман, также жаждущий овладеть ею, но не имеющий намерения жениться.

Он с трудом подавил стон.

— Незачем расстраиваться, — ободрил его Хэйвлок. — Ты же такой умный! Наверняка изыщешь способ!

— Прежде всего, попытайся просто признаться ей в любви, — подхватил Чепстоу. — Сам удивишься, какие чудеса творит эта фраза!

Проблема в том, что в его случае эта фраза окажется ложной. А Джорджи он никак не может солгать.

И вообще, зачем он сидит здесь, слушая болтовню друзей о любви и браке, как будто… как будто…

Он резко выпрямился. Он не может тут дольше оставаться, когда в голове такое смятение!

— Мне нужно прогуляться, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Все как следует обдумать. Упорядочить мысли. Доброй ночи, джентльмены.

— Погоди! — бросился за ним Хэйвлок с его фраком в руке. — Надень-ка. Незачем тебе бродить по улицам в одной рубашке, — с усмешкой добавил он.

Эдмунд шагал по Джермин-стрит, опустив голову и не замечая других пешеходов, поспешно освобождающих ему путь. Ему была невыносима мысль о том, что какой-то другой мужчина касается Джорджианы. Делает ее несчастной. Она нужна самому Эдмунду. Неудивительно, что Чепстоу и Хэйвлок сочли это достаточным основанием для женитьбы. Однако они не понимают, что это за собой повлечет.

Как сможет он, женившись на ней, не заявить на нее супружеских прав? Как станет терпеть равнодушные отношения без любви, которые ему описывала Джорджиана, когда на деле он жаждет гораздо большего? Гораздо большего! Всего, что у нее есть.

Чувствуя, что на лбу выступили бисеринки пота, Эдмунд резко остановился.

Какой смысл так… изводиться, зная, что Джорджиана и слушать его не захочет? Единственное предложение, которое она с радостью примет от любого мужчины, — это то, какое озвучила сама. А его оно совершенно не устраивает.