В тишине Эдмунду побыть не удалось. Оказавшись в кабинете Хэйвлока, они встретили там лорда Чепстоу, сидящего со стаканом в руке в придвинутом к неразожженному камину кресле.

— А, Хэйвлок, — приветствовал его Чепстоу, салютуя стаканом. — Ты же не возражаешь, правда? Это оказалось единственным местом, не занятым дамами-благотворительницами, жаждущими избавить меня от моих денег.

— Нисколько, — благодушно отозвался Хэйвлок, подталкивая Эдмунда ко второму креслу. — Мы и сами по той же причине сюда явились.

— Вот это да! — вдруг воскликнул Чепстоу и сел прямо. — Какого черта с тобой случилось, Эш?

— Стычка с Истманом, — пояснил Хэйвлок, подходя к пристенному столику и наливая две порции алкоголя. — Сбил его с ног метким ударом.

— Не может быть! — усмехнулся Чепстоу. — Почему?

Потому что у него не было иного выхода. Нужно было убедить Истмана оставить Джорджи в покое. Она не станет его следующей жертвой. Эдмунд ударил его, поскольку все вокруг знали, как хорошо Истман умеет разбивать женские сердца и губить репутацию. Эдмунд сожалел лишь о том, что действовал не думая, повинуясь порыву. Это было глупо и совершенно для него нетипично.

Но он не мог просто стоять в стороне и наблюдать, как Истман добавит Джорджи к списку своих побед. Или причинит ей боль. Или вообще дотронется до нее, если уж на то пошло. При мысли о том, как Истман или этот неповоротливый кавалерийский майор касаются своими слюнявыми губами совершенной груди Джорджи…

Невыносимо!

В попытке защитить ее честь он создал у ее несостоявшегося соблазнителя впечатление, что сам собирается сделать ей предложение.

А это не так.

Теперь найдутся по крайней мере двое, кто так считает.

— Эш? — Хэйвлок сунул ему в руки стакан и с тревогой посмотрел в лицо. Тут Эдмунд сообразил, что так и не ответил на вопрос Чепстоу.

— Мне не понравилось сделанное им замечание, — сказал он, принимая напиток.

— Касательно дамы?

Утвердительно кивнув, Эдмунд в один глоток опустошил содержимое стакана.

— Сними фрак и позволь моему слуге его почистить, — предложил Хэйвлок, кивком указывая на рукав фрака, где до него дотронулся Истман и оставил кровавые отпечатки.

Эдмунд встал и рывком стянул с себя фрак, а Хэйвлок тем временем подошел к камину и дернул за сонетку, чтобы вызвать слугу.

— Жаль, что я этого не видел, — посетовал Чепстоу. — Поверить не могу, чтобы ты, Эш, отправил Истмана в нокдаун! Я хочу сказать, — быстро добавил он, перехватив гневный взгляд Эдмунда, — что наверняка найдется не одна дюжина мужчин с гораздо более серьезными причинами сделать это, чем у тебя.

— Сильно сомневаюсь, — возразил Хэйвлок.

— Что ты имеешь в виду?

— Ясно как день, что Истман нанес оскорбление мисс Уикфорд.

Эдмунд резко втянул в себя воздух. У Хейвлока, похоже, прекрасно развито шестое чувство.

— Нечего так на меня смотреть, — раздраженно произнес Хэйвлок. — Не секрет, что Истман в последнее время за ней приударял. Ну а ты так старался ввести ее в общество, вот мне и стало ясно… — Он пожал плечами.

— Мисс Уикфорд? — Чепстоу недоуменно вскинул брови. — А, та деревенская девушка, к которой твоя сестра сильно привязалась! Лошадница. У нее еще мачеха такая грубая.

— Она самая, — подтвердил Хэйвлок. — Она не только грубая, но и недалекая к тому же. Готова толкнуть своих дочерей в объятия любого, кто даст себе труд посмотреть на них дважды. Неудивительно, что Истман решил, будто мисс Уикфорд не строго придерживается нравственных норм. Не то чтобы я его оправдываю, — добавил он, косясь на Эдмунда. — Ему давно нужно было как следует всыпать.

— Но, — смущенно возразил Чепстоу, — она ведь высокая и крепко сбитая. А всем известно, что Эшу нравятся хрупкие блондинки — вроде второй сестры, как бы там ее ни звали.

— Я бы предпочел, — раздраженно проговорил Эдмунд, вешая фрак на спинку стула, — чтобы вы перестали говорить о моих вкусах так, будто знаете их лучше меня самого.

— Берегись, Чепстоу, — с усмешкой предупредил Хэйвлок, — он снова сжимает кулаки.

Чепстоу поднял руки вверх и стал медленно отходить от Эдмунда с выражением притворного ужаса на лице.

— Вам нечего меня опасаться, — гневно произнес Эдмунд, разжимая кулаки, которые, похоже, зажили сегодня собственной жизнью. — Поскольку в настоящий момент вы не нюхаете табак и не черните имя женщины, на которой я, по мнению Истмана, собираюсь жениться.

— Что?

— Табак?

Эдмунд обрадовался, что этим загадочным высказыванием ему удалось привлечь внимание друзей.

— Истман ошибся, — сообщил он им.

Хотя… если он не женится на Джорджи, что с ней станется? Ей придется выйти замуж за кого-то еще. А Эдмунд только что понял, как ненавистна ему мысль о другом ее мужчине. Ему ненавистна даже мысль о вступлении Джорджи в фиктивный брак, поскольку никакой мужчина, кроме него самого, не будет знать, как сделать ее счастливой. И даже пытаться не захочет.

А Эдмунд хочет ее.

Возможно, ему все же следует самому на ней жениться.

— В свое время, — задумчиво произнес он.

— Он все же решил жениться на мисс Уикфорд, — пояснил Хэйвлок. — Очевидно, отправив Истмана в нокдаун, он сообразил-таки, что влюблен в нее.

Влюблен? Вовсе он в нее не влюблен!

— О! — воскликнул Чепстоу, ухмыляясь. — Теперь понимаю, почему ты трех слов связать не можешь, чтобы они звучали осмысленно.

— В самом деле?

— Да. Влюбленность отрицательно сказывается на умственных способностях мужчины. И, кроме того, вызывает желание отколошматить любого, кто нелестно отзовется о его любимой женщине, после чего разорвать обидчика на мелкие кусочки и засунуть их в мясорубку.

— Вот, значит, как?

— Именно так, — подтвердил Хэйвлок.

— Но… я ее не люблю…

— Нет, любишь, — стоял на своем Хэйвлок. — Боже мой! Для человека с мозгами тебе требуется ужасно много времени, чтобы осознать то, что все вокруг давно уже поняли. Ты ведешь себя нетипично с тех самых пор, как она приехала в сто лицу: раздражаешься без причины, посещаешь балы и другие светские мероприятия, только чтобы взглянуть на нее…

— Кидаешься через комнату спасать ее от любого поклонника, которому не посчастливилось оказаться рядом, — подхватил Чепстоу.

— А теперь еще и с Истманом подрался — с Истманом! — только потому, что тот, как всегда, всем досаждает.

— Все это признаки влюбленного человека, — глубокомысленно подытожил Чепстоу. — То же и я испытывал к Ханисакл, когда она попала в беду. Понимал, что обязан ее спасти. Позаботиться о ней. Разорвать на крошечные кусочки всякого, кто причинил ей боль. Ну и все в том же роде.