Где ты, Ник? Тот, кого даже красный индикатор не превратил в монстра? Я узнаю тебя. Клянусь, я узнаю.

Крики-во́роны вырываются из глоток монстров. Теряют перья, но летят. И клюют, клюют все живое.

Я зажимаю уши. Двойники пытаются разглядеть мое лицо под биомаской. Мне тошно не верить им. Мне мерзко понимать, что они лгут.

– Станьте в круг! Быстро! – ревет главный клон.

Сущности нехотя подчиняются.

– Снимай маску, дорогуша.

– Нет, – отступаю я.

– Снимай!

– Отпустите меня.

Я спрячусь в колосьях. Залягу на дно. Только отдайте мне Ника и отпустите.

Клон хватает меня за локоть и срывает маску. Я чувствую себя раздетой до костей.

– Шейра-а-а, – смакует «главарь» мое имя. – Вот почему Ник хотел к тебе.

Он ощущает меня. Теперь, когда я без маски, он читает не хуже Ларса.

– Что вам нужно? – проглатываю я слезы.

– Правильный вопрос, – усмехается «главарь». – Поиграть с тобой. Всего лишь поиграть. Победишь – вы свободны. Нет – придется заплатить.

– Какие правила? – почти беззвучно спрашиваю я.

– Держи. – Он потягивает мне нож. Ржавый холодный нож. – Всади его в горло того, кого не считаешь своим дружком. У меня сегодня хорошее настроение, так что я упрощу тебе задание. Два варианта. Два человека. Выбери одного.

Нет. Никогда, ни при каких обстоятельствах я не убью намеренно. Во мне и так много расплавленной пустоты.

– Вы не боитесь? – хриплю я. – Не боитесь, что я убью вашего?

– Нет. Он сдал нас Утешителям. Его судьбу решишь ты.

Ко мне подходят две сущности. Один из двойников берет меня за руку, и я, подняв на него глаза, цежу:

– Докажи. Докажи, черт возьми!

– Ты хотела подарить мне этот шарик. – Он тянется к кулону.

– Не слушай его! Он же читает мысли! – вопит второй. – Шейра, не слушай!

– Как… как зовут человека, с которым ты живешь? – выдавливаю я.

– Оскар. Я живу с Оскаром.

– Шейра, да пойми ты! – Второй Ник вырывает меня из хватки первого и встряхивает. – Они ответят в любом случае!

– Тогда как мне понять, что ты не лжешь? – всхлипываю я. – Как?

Он наклоняется ко мне и шепчет:

– Зажмурься. О чем ты думаешь?

– Какая разница?! – взвизгиваю я. – Никто из вас не представляет, как страшно засыпать по вечерам! Вот ты. В тебе есть хоть капля самообладания? Ты когда-нибудь пытался перебороть голод? Чем ты живешь? О чем мечтаешь?

– Мне нравятся твои бесконечные допросы, Шейра, – говорит второй Ник так по-доброму и искренне, как может лишь мой друг.

Ему всегда нравятся мои допросы.

Всегда.

Я помню тебя до мелочей, Ник. До атомов.

Я кидаю нож и утыкаюсь носом в его толстовку.

– Кое-кто нарушает правила. Ай-я-яй, – шипит «главарь». – Что же с тобой сделать, птичка? Обнулить?

Сущности разочарованно гудят.

– Конечно, это слишком просто, – соглашается он. – Я придумал развлечение получше. Ты обнулишься сама.

Я заставляю себя вынырнуть из рук Ника.

– Пожалуйста, отпустите нас…

– Отпустим. Обязательно отпустим.

Внешность этих монстров меняется с неимоверной скоростью. Кожа тает, деформируется, обрастает гематомами.

«Главарь» подбирает нож. Сущности хватают псевдо-Ника. Изобретатель бросается к нему, но его тут же оглушают. Кто-то стискивает мои запястья. «Главарь» подходит к провинившемуся бедняге и скользит ладонью по его шее.

– Готова, Шейра-а-а? – ухмыляется он.

– Нет! – А вот и мой крик-ворон. Уродливый, облезший черный ком. Он не полетит – он упадет и будет разлагаться.

По толпе проносится смех. Бедняга умоляет о пощаде, но его не слушают. Мой индикатор начинает пищать.

Пожалуйста, разрешите мне потерять сознание. Я не хочу, не хочу находиться здесь. Уж лучше в кошмарах.

Ник лежит в колосьях. Я мечтаю поменяться с ним местами, но этим тварям нужен мой страх.

Я слишком громко боялась.

«Главарь» замахивается.

– НЕТ! – Лети, лети, мой умерший ворон.

Мне зажимают рот и…

Кап-кап.

Кап.

Ты вновь проиграла, Шейра.

Я крикнула «нет». Молодые жители города номер триста двадцать никогда не видели оружия. Только в фильмах. А я отчетливо почувствовала, что этим «нет» нажала на спусковой крючок. Теперь я не забуду, каково это – быть последним рывком и последней надеждой. Бедняга умер быстро. Ему никто не помог. На этот раз рядом не оказалось Утешителей.

Карма не щадит здоровых, но и не наказывает обнулившихся. Они продолжают убивать. Эти твари злы на судьбу и мстят нам за то, что мы по ту сторону жизни.

Я подползаю к трупу. Касаюсь пальцами его гематом и в сотый раз задаюсь вопросом: почему такие, как он, превращаются в монстров?

Кровь исчезает среди колосьев. Он мертв – я громко боялась.

Банда сущностей оставила нас, когда бедняга отключился. У меня не было сил ни на что, я лишь опустилась на колени. И сижу так до сих пор. Сколько времени прошло? Полчаса? Час?

Ник лежит без сознания. Я глажу его по щеке. Просыпайся, мой друг. Ты же не разучился… просыпаться?

– Шейра? – Это голос Альбы.

Как же долго ты гуляла.

– Что случилось? – Она подбегает ко мне. – Ты…

Я отчаянно мотаю головой. Индикатор снова пищит, а поле танцует под его музыку. Танго, определенно.

– Кто это сделал? – Из утренних сумерек выныривает Ольви. – Черт…

Альба сжимает запястье бедняги.

– Пульса нет. – Она снимает маску и окидывает меня пронзительным, холодящим душу взглядом. – Скажи честно, Шейра… Пожалуйста, честно.

– Они… Они ушли… – Пару минут назад я бы разрыдалась, если бы настало время объяснять. Но слезы высохли. Во мне сгорело то, что люди называют эмоциями. Я – картонная кукла. Должно быть, мой программный код сократился раз в сто. – Десять человек. Похожие на Н… – …что же ты творишь, – на Матвея.

Ольви тем временем бьет Ника по щекам, и тот приходит в себя. Мне страшно рядом с ним, безумно страшно и… стыдно. Я уверена на тысячу процентов, что сочувствие того, чьи белые глаза не пугают, убьет меня.

– Что было потом? – допытывается Альба.