Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как ты думаешь, допустимо ли вообще присутствовать на таком? – спросила Ципора Ньюбергер своего мужа Шмуэля.
– Не знаю. Не самая хорошая идея, – ответил он. – И я бы уж точно ничего у нее не ел, если ты все же пойдешь.
Ципора согласилась. Они со Шмуэлем мало кому доверяли по части соблюдения кашрута, и Бат-Шева в этот исключительно короткий список точно не входила.
– Бат-Шева сказала мне, что хочет делать это каждый месяц, – поделилась Наоми Айзенберг со своим мужем. – Она ходила в подобную группу в Нью-Йорке и надеется, что здесь тоже получится это устроить.
– Ну и молодец. Хорошо, что кто-то делает что-то новое, – ответил он. Он был родом из Детройта и так до конца и не привык к жизни в Мемфисе. Город слишком маленький, жаловался он, просто задыхаешься. Ему нравилось, когда что-то незначительное раздувалось до невероятных масштабов, и можно было, посиживая в сторонке, наблюдать за всеми перипетиями и дивиться, как же долго он умудрился продержаться в этих краях.
Леанна Цукерман стала регулярно позванивать Бат-Шеве, и они подружились.
– Мне кажется, это интересно. По крайней мере, что-то новенькое.
Когда она заволновалась, получится ли найти няню на вечер, Брюс сказал, что отменит свой рокетбол и посидит с детьми, и Леанну захлестнуло горячей волной любви к нему.
– Слишком уж это оригинально, на мой вкус, – заявила миссис Леви.
С Бат-Шевы станется – еще заставит их скакать на заднем дворе, устроив какую-нибудь церемонию навроде идолопоклонства; между прочим, доводилось слышать о таких вещах.
– Не знаю, – сказала Хелен Шайовиц. – Может, немного разнообразия нам и не помешает. Вдруг будет мило.
– Вот что, Хелен, – предостерегла миссис Леви. – Я, конечно, не раввин, но, думаю, не следует отступать от традиций только потому, что может выйти мило.
Но когда мы разговаривали по телефону с Мими, она спросила, увидимся ли мы на рош ходеш у Бат-Шевы. Выслушав наши сомнения, она сказала, что безумно рада этой замечательной истории, которую затеяла Бат-Шева. Когда Ципора Ньюбергер открыто поинтересовалась у Мими, можно ли доверять Бат-Шеве в плане кашрута, Мими ответила, что не задумываясь будет есть в ее доме. Когда миссис Леви выразила недоумение по поводу столь новомодных веяний, Мими уверила ее, что это только укрепит религиозное самосознание. Она полностью согласна с Леанной Цукерман, что появление Бат-Шевы очень благотворно для общины, и просто чудесно, что с ней приходят новые идеи и живая энергия.
То, как горячо Мими поддержала эту идею, успокаивало. И мы поняли, что очень даже мило со стороны Бат-Шевы позвать нас. Несомненно, таким образом она хотела отблагодарить нас за наши субботние трапезы, за то, что мы сидели с Аялой. Мы подробно обсудили вопрос и окончательно пришли к выводу, что единственно правильное решение – пойти.
В вечер праздника мы приоделись, надеясь, что наши юбки и блузки будут уместны, хотя непонятно, для чего именно.
– Как я рада, что вы пришли! – приветствовала нас Бат-Шева, пожимая нам руки. Нас поразило, как чудесно она выглядела. На ней было длинное белое платье с плетением из белых лент по вороту, длинная коса перехвачена белым переливчатым шарфом.
Мы вошли в гостиную. Мебель была сдвинута к стенам, свет приглушен. Бат-Шева расставила вазы с полевыми цветами, на столе в углу красовались маленькие стеклянные плошки с водой, в которых плавали незажженные свечки. Мими приехала пораньше, чтобы помочь. Было видно, как она горда тем, что мы пришли, и нас согрела мысль, что мы не обманули ее ожиданий. Она отдельно подошла к миссис Леви и Ципоре Ньюбергер, больше других нервничавших по поводу вечера, пожала им руки и сказала, как рада их видеть.
Мы сняли жакеты, положили сумочки и выстроились кругом. Будь это какое-то знакомое мероприятие, мы бы знали, что делать. Если бы это был вечер подарков невесте перед свадьбой, мы бы клали свои подарки в общую кучу и старались занять место в первом ряду, чтобы видеть, как их открывают. Мы бы разыскали невесту, целовали ее в щеку и говорили, как она, должно быть, взволнована. Но здесь мы не понимали, как себя вести.
Бат-Шева уловила нашу неловкость и пришла на помощь.
– Прежде чем мы рассядемся, я бы хотела, чтобы каждая из вас зажгла свечу.
– Ну и как вам такое? – пробормотала миссис Леви. – Так дело пойдет, она попросит нас повыть на луну.
Если Бат-Шева и расслышала ее, то виду не подала.
– Мы зажигаем свечи, встречая наступление шабата, и я думаю, вполне уместно делать это, празднуя начало нового лунного месяца, – сказала она.
С помощью свечи она зажгла фитилек в плошке и прочла благословение, которого мы никогда не слышали: Благословен Ты, подаривший нам новую луну и ведущий нас к обновлению. Мы повторили вслед за ней, стараясь не встречаться друг с другом глазами. Мы боялись провалиться от стыда, что участвуем в такой странной затее.
У Джослин Шанцер при виде по очереди читающих благословение екнуло сердце. Она выросла в нерелигиозной семье и ненавидела читать вслух на иврите, выговаривать незнакомые слова. Но она держала это в глубокой тайне, боясь всеобщего осуждения. Она прикидывала, получится ли незаметно выскользнуть или все сразу догадаются, что на нее нашло? Близился ее черед, и, стоя у стола, она заметила, что Бат-Шева написала благословение и латиницей, словно предвидела подобные трудности. Джослин с облегчением выдохнула. Тайну пока удалось сохранить.
Когда мы закончили, Бат-Шева пригласила всех сесть на пол, и, поскольку выбора не оставалось, мы (включая миссис Леви, которая обычно такого не делала) послушались. Пока мы ждали, разговор привычно зашел о детях. Так оно всегда получалось, как будто, воспитывая детей, мы обменяли свои жизни на их.
– Похоже, девочки стали гораздо довольнее, – сказала Бекки Фельдман. Никаких конкретных подтверждений тому у нее не было. Всякий раз, когда она спрашивала Ширу, как дела, та пожимала плечами и отделывалась ничего не значащим «хорошо». И все же у Бекки было ощущение, а может, надежда, что обстановка в школе улучшилась.
– Мы знаем, кого надо за это поблагодарить, – заметила Мими,