О моих страданиях знал только Арнольд. Он помогал мне, как мог и как умел.

— Брат, не сиди один. Тебе нужно, чтобы жизнь вокруг кипела и бурлила. Чтобы тебе даже думать о чём-нибудь было некогда! — уговаривал Арнольд, придумывая для меня всё новые и новые развлечения.

Я и сам отчаянно старался отвлечься. Насколько, направляясь домой, я мечтал о том, как каждую свободную минуту проведу с Александрой, настолько теперь старался занять себя, чтобы не сойти с ума от желания и невозможности видеться с ней, находясь рядом.

С готовностью отправился с отцом и братьями на большую охоту. Забрался в самые глухие дебри, вышел на вепря и уложил его голыми руками. Помогло, но ненадолго.

Уступая бесконечным уговорам сестры и, главное, мамы, посетил несколько столичных балов. Тоска там была смертная, а девицы — надоедливые до тошноты.

Арнольд, мой дорогой средний братец, замечая, что я остаюсь слишком напряжённым и агрессивным, как-то даже потащил меня расслабиться, на закрытую вечеринку с доступными девочками. В отчаянии, я там даже попробовал поцеловать и помять какую-то смазливую девицу. Но…

Какая мерзость!

После Яблоньки целовать другие губы оказалось настолько противно, что меня едва не вывернуло, на потеху всей собравшейся компании.

Арнольд, впрочем, не сдавался. Он попытался подбить меня попробовать дойти с девицей, так сказать, до конца, но я решительно отказался.

Не смогу!

Перед глазами, в мыслях, на губах — только Яблонька, её образ, её запах, её голос, её вкус, чуть приправленный клубничным мороженным!

Я исступленно хотел целоваться только с моей девочкой, получая чистое, несравнимое ни с чем, беспредельное наслаждение. Как же я этого хотел… До стона, до боли… Делать это с другими, оказалось мерзко и противно.

Когда удавалось заснуть, мне снились наши поцелуи на балконе…

Мучительный отпуск подходил к концу. Я не мог быть с Александрой, но и улететь от неё, раньше, чем закончиться время моего пребывания в родной стране, моих душевных сил не хватало.

До переселения Яблоньки на первый этаж, я каждую ночь проводил с мордой у окна её институтской спальни и каждый день боролся с собой, чтобы не забрать её к себе немедленно и навсегда сделать своей.

Последние дни были самыми сложными. Я устал, как собака, бороться со своими желаниями, удерживать нетерпеливого дракона. В конце концов, дошёл до невыносимого состояния, не мог нормально есть, спать, плевался огнём при малейшем раздражении.

Впервые охотно лечу в Андарию, даже с каким-то облегчением. Там — привычная налаженная жизнь, любимая работа, услужливая Сара, наконец…

Я заметил, что оставил Яблоньку обиженной. Маленькая не поняла моей холодности и моего долгого отсутствия после того, что было у нас с ней на балу. Моя гордая девочка задрала носик и сделала вид, что ей всё равно, но я видел, что она дуется и сердится на меня.

Ничего. Пусть лучше так. Не признаваться же сейчас малявке, что я с ума по ней схожу. Пусть сначала подрастает. Вольдемар и Арнольд клятвенно пообещали мне приглядеть за ней. Я же решил, что не появлюсь больше дома, пока Александре не исполнится восемнадцать, то есть, три года. В следующий раз я могу не справиться с собой и своим драконом. Поэтому больше рисковать здоровьем своей девочки я не буду.

Гроза осталась позади. Андария встречала меня розовым рассветом на половину неба.

Радостная Сара выбежала встречать меня на огромный балкон, который служил площадкой для приземления дракона. Едва я обернулся, она бросилась ко мне, обвила руками шею, прильнула в нежном поцелуе.

Бездна!

— Сара! Больше никаких поцелуев! — с рычанием вырвалось у меня, и я грубовато оттолкнул растерянную женщину.

Она тут же испугано отпрянула и согласно закивала. Послушная девочка. Хорошо.

— Пойдём, — обнял её за плечи и повёл внутрь дома. — Как ты тут без меня? Скучала?

Я ещё что-то говорил Саре, а сам думал о том, что теперь все мои поцелуи навсегда принадлежат исключительно Яблоньке. Я просто не хочу ничьих больше. И поцелуев Сары в том числе.

Маленький Артур упоённо бегал за голубями, а я с улыбкой следила за ним. Наглые птицы даже не находили нужным взлетать, удирая от неуклюжего, одетого в кучу зимних одёжек двухлетнего малыша. Дракончик охотился долго, с завидным упорством, но так и не достигнув результата, обиженно посмотрел на меня и сморщил розовый носик, явно собираясь заплакать.

— Ах, какие нехорошие птички! — торопливо поддержала я малыша. — Не хотят ловиться!

На личике Артура готовые пролиться слёзки сменились обиженно нахмуренными бровками.

- Давай за это прогоним этих противных голубей из нашего сада! — я подхватила малыша под руки и, удерживая впереди себя, забегала разгоняя ленивых откормленных птиц. — Кыш! Кыш!

Вместе с маленьким принцем мы, наконец, заставили недовольных голубей подняться в небо и улететь подальше от нас.

— Кишь! Кишь! — помогая мне, Артур с воодушевлением взмахивал обеими ручками, наказывая негодную добычу, которая не пожелала идти принцу в руки.

— Пора возвращаться во дворец, наш храбрый охотник, пришло время обедать, — я поставила Артура на ножки и взяла дракончика за маленькую ладошку, неторопливо повела домой.

Сейчас мы с малышом каждый день гуляем в саду, а когда я только приступила к работе, маленький принц совсем не выходил из своей комнаты.

После обеда, уложив Артура спать, я к себе не пошла, осталась сидеть и читать книгу в кресле в его спальне. Старалась одна лишний раз не появляться в коридорах дворца, не желая попасться на глаза остальным девушкам, тоже гувернанткам, приставленным смотреть за принцем. Не то, чтобы я очень боялась… Просто знала, что ничем хорошим это для меня не закончится и предпочитала избегать неприятностей.

Уже более чем полгода я работала гувернанткой маленького Артура.

Помнится, Зорий говорил мне, что во дворце у наследного принца Вольдемара мне ничего не нужно будет делать. Как же он ошибался!

У малыша Артура действительно уже, как бы, было четыре гувернантки и няня. Однако, никому из них не было никакого дела до ребёнка. Но хуже всего то, что маленьким принцем не интересовался его родной отец!

Летом Зорий привёз меня во дворец наследного принца прямо из института для благородных девиц. Я волновалась, что предстану перед своим работодателем в не совсем свежей светло-голубой форме институтки, с пятном на фартуке, и пыльным подолом, с самой простенькой причёской на голове, так как младший принц приехал за мною внезапно, когда я уже почти перестала ждать его. Но эти волнения были напрасны. Во дворце наследного принца меня встречала старшая экономка. Сам Вольдемар даже не нашёл нужным лично переговорить с новой гувернанткой своего ребёнка!