— Но по правилам, воспитанницы могут жить в институте всего одну неделю после выпускного бала, — рискнула еле слышно промямлить директриса.

— Александры правила не касаются! — рявкнул принц.

Директриса испуганно упала в кресло, видимо, на миг представив себя кучкой пепла. От страха, она стала белой, как мел. Впрочем, дракон быстро успокоился.

— Яблонька, иди, собирайся. Экипаж ожидает во дворе, — деловито приказал он.

— Почему ты так долго не приезжал? — вырвалось у меня.

Что он ответит?

Зорий сердито нахмурился. Я невольно подумала, что он сейчас гаркнет на меня, чтобы я немедленно шла за своими вещами, но принц неохотно, сквозь зубы, снизошёл до ответа.

— У меня были дела.

Читала я про его дела…

— Я ждала… — прошептала укоризненно.

— Знаю, — ответил сухо. — Я приехал, как только освободился. К тому же, тебе ни к чему спешить на работу. А мне было спокойнее, пока ты находилась здесь, в институте.

Я вдруг догадалась каким-то шестым чувством, что Зорий не ехал за мной специально. По каким-то причинам он просто тянул со своим появлением в институте сколько мог и приехал за мной только тогда, когда дольше моё переселение на новое место уже нельзя было откладывать. Он не хотел забирать меня отсюда! А я так ждала! Обида тяжёлым камнем легла на грудь.

Вспыхнуло мимолётное желание гордо поднять голову и сказать принцу, что я остаюсь работать в институте и ждать отца, что больше не нуждаюсь в его опеке, пусть летит к своим драконицам, но, к счастью, удержала язык за зубами.

Уверена ли я, что отец мне ответит? Хочу ли я остаться в институте? Нет. И нет. Зато я вдруг поняла, что безумно хочу, наконец, навсегда выйти за его ворота.

Работа гувернанткой у наследного принца точно хорошо оплачиваемая. Сама я такой ни за что не найду. Не в моём положении разбрасываться возможностями. Надо только постараться мечтать поменьше.

Поэтому, я молча поднялась со стула и, даже, не посмотрев в сторону принца и директрисы, пошла в спальню за вещами.

Прощаться мне было не с кем. Степаниды и Майи сегодня не было в институте, а с Валерией мы за последний месяц уже раз двадцать попрощались.

Я вышла к экипажу одна. Принц принял мою сумку и галантно помог подняться на ступеньку. Возница прикрикнул на лошадь… Ворота открылись…

Прощай, институт для благородных девиц! Я еду в новую жизнь…

Я возвращался в Андарию.

Низкое небо было почти сплошь затянуло грозовыми тучами. Они навалились на горы придавливая их своей свинцовой тяжестью. То тут, то там рваные тёмно-серые клубы прорезали изломанные вспышки молний.

В другое время я предпочёл бы переждать такую непогоду где-нибудь в тёплом уютном месте, только не сегодня. Сейчас опасное буйство природы вокруг было созвучно с тем, что творилось у меня на душе. Я даже хотел окунуться в надвигающуюся грозу, нерационально надеясь, что это принесёт мне хоть какое-то облегчение.

Молнии вспыхивают слева, справа, впереди. Я лечу, тяжело взмахивая крыльями в густом влажном воздухе. За мною будто тянется невидимая прочная нить, которая не отпускает, больно дёргает, чтобы повернул обратно, к Яблоньке, но я не поддаюсь, прилагаю усилия и лечу всё дальше и дальше, с кровью в сердце обрывая её.

Вдруг вспомнил, как месяц тому назад мчался домой на пределе сил. Горько улыбнулся. Никогда ещё у меня не было настолько мучительного отпуска, как в этот раз! И я не хочу его повторения. Знаю, что не выдержу.

Зарычал, перекрывая раскаты грома, от снова накатившего невыносимого стыда. Сестра повела себя на балу некрасиво, но в отношении меня Лола тысячу раз права. Моя милая Яблонька — совсем ещё ребёнок, маленькая пятнадцатилетняя девочка, а я накинулся на неё с недетскими поцелуями. Да, что там! Некуда правду деть, в тот вечер я едва не потерял контроль над собой.

Молния сверкнула совсем рядом, от раската грома заложило уши. Невольно зашёл на вираж. Выровнялся. Снова взял курс на Андарию. Дождь хлынул сплошной стеной, заливая глаза. Каждый взмах крыльев стал ещё тяжелее из-за нескончаемого потока воды с неба. Трудно, но так даже лучше. Все силы уходят на полёт, отвлекаюсь от мучительных мыслей.

Моё поведение на балу достойно абсолютного сурового осуждения. Как же я не удержался?! Зачем позволил себе так целовать её? Моя наивная Александра даже представить себе не могла, как меня тогда скручивало и жгло от невыносимого желания немедленно обладать ею. Я хотел мою девочку так, что в глазах темнело и разум отказывал. Ещё секунда — и я утащил бы Яблоньку в свою спальню.

Лола появилась вовремя. Хотя её словесные выпады и разгневали меня, но, всё же, я пришёл в чувство, опомнился.

Мы танцевали… аромат моей девочки будоражил дракона. Её тоненькая фигурка в моих руках заставляла меня мелко дрожать от возбуждения. Я ясно осознал, что могу не справится с собственными желаниями. Отправить Александру немедленно и подальше из дворца, то есть от меня, туда, где я не смогу быть с ней близок — в институт — показалось единственно возможным решением, можно сказать спасением малышки от обезумевшего от похоти дракона.

Я видел, Яблонька расстроилась тому, что не отправляется сразу во дворец к Вольдемару. Глупышка. Там мне ничего не будет стоить бывать с нею без каких-либо ограничений. Маленькая. Она не понимает, что я прячу её от себя.

Однако совсем удержать дракона вдали от Яблоньки я не смог. Да и не захотел, если честно. Каждую ночь я отправлялся полетать в небе родной столицы и неизменно оказывался над институтом для благородных девиц. Первые ночи просто бесконечно летал над ним кругами до самого рассвета. Потом этого стало невыносимо мало. Поэтому в следующие ночи я летел к институту, и, аккуратно пристроившись на его черепичной крыше, совал морду в открытое окно её спальни на самом верхнем этаже. В распахнутые узкие створки пролазил только нос дракона. Так, хотя бы, дышал ею до рассвета… Яблонька моя…

Правда, в один прекрасный вечер, вместо Яблоньки, я унюхал толпу посторонних вонючих девок. Взвился в небо, отфыркиваясь дымом через ноздри! Потом сообразил. Наверное, мою девочку куда-то переселили.

Помогая себе крыльями, всю ночь ползал по стенам, заглядывая в окна и осторожно втягивая в себя запахи. Обнаружил родную девочку в самом низу, на первом этаже. С облегчением распластался на земле, приминая своей тушей какие-то садовые посадки, положил довольную морду на подоконник. Дракон успокоился — нашёл пропажу. Как мне хотелось подцепить её лапой и утащить! В отличие от верхней спальни, здесь, внизу, Яблонька спала прямо у окна. Рассвет прекратил мои муки. Я заставил себя улететь и решил держаться подальше от института и больше не навещать свою девочку ночами.

Каждую минуту этого проклятого отпуска меня тянуло к Александре со страшной силой. Но я держался, понимая, что сейчас могу стать для неё опасным, что могу причинить непоправимый вред драгоценной моей девочке, сделав её своей женщиной слишком рано.