– Именно это я имею в виду. Но в ваших устах это звучитсладчайшей музыкой.

– Да это же изумительно! Уверен, они счастливы будутузнать твою историю. Кстати, что это значит – четыре соседки? Девочки повызову, что ли?

– Размечтались! – Грейс не боялась его. Правда, онее отчаянно раздражал и становился все более ей противен. – Онифотомодели.

– Так они все говорят.

– Они зарегистрированы в том самом агентстве, где яслужу.

– Н-да, плохо дело… И тем не менее мне необходим твойновый адрес… но, разумеется, если ты предпочтешь отправиться за решетку…

– О, ради Бога, Маркес! – Грейс продиктовала емуадрес, и темная бровка-червячок поползла вверх.

– Лейк-Шор-драйв? А как ты собираешься рассчитыватьсяза эту роскошь?

– Мы разделили квартплату на пятерых, и вышло по двестидолларов. – Грейс не собиралась сообщать Маркесу о деньгах, полученных подоговоренности с Фрэнком Уиллисом. Луис Маркес не имел никакого права знать обэтом. К тому же нынешний ее заработок позволял оплачивать новое жилье, конечно,ей придется экономить.

– Непременно погляжу, где ты устроилась, –ухмыльнулся Маркес, и Грейс передернуло.

– Не сомневаюсь. Хотите назначить время и дату? –с надеждой в голосе спросила она.

Но он не намеревался быть настолько снисходительным

– Зайду, когда случится проходить мимо.

– Прекрасно. Тогда сделайте одолжение, – Грейс сгрустью взглянула на него, – не говорите им, кто вы такой.

– А что я должен сказать?

– Мне все равно. Скажите, что продаете мне машин. Чтоугодно. Но ради Бога, не говорите, что я…

– Придется быть паинькой, Грейс. – Он взглянул нанее со значением, и тайный смысл его слов не ускользнул от Грейс. – Иначея вынужден буду открыть им правду.

Грейс смотрела на Маркеса – и вдруг, неведомо отчего, этотмаленький безобразный человечек показался ей похожим на Бренду. Ноги ее сновабыли связаны. Но на этот раз Луана не явится, чтобы спасти ее.

Девушки великолепно ладили друг с другом. Никогда невозникало недоразумений с квартплатой или с уборкой, все были милы иобходительны. Они дарили друг другу приятные маленькие подарки, покупалипеченье и конфеты к общему чаю. Все складывалось как нельзя лучше. Грейс ещеникогда в жизни не была так счастлива. Всякий день, просыпаясь, она думала, ужне сон ли все это.

Девушки даже пытались познакомить Грейс со своими друзьями,но она отказывалась наотрез. Одно дело – общие чаепития, другое – мужчины. Онане обнаруживала ни малейшего желания познакомиться с кем-либо – это лишьосложнило бы ей жизнь. В свои двадцать лет она куда с большим удовольствиемоставалась дома с книжкой или весь вечер смотрела телевизор. Свобода казаласьГрейс даром Божьим, и ей ничего больше не было нужно от жизни. А уж тем болееникаких романов. Она не желала ни с кем встречаться, и, как она думала, этогоникогда не будет.

Подруги сначала поддразнивали ее, а потом пришли к заключению,что у Грейс есть некая романтическая тайна. Две девушки уверены были, что онапо секрету от всех встречается с женатым мужчиной – к этому выводу они пришли,когда она стала пропадать вечерами три раза в неделю – по понедельникам,четвергам и воскресеньям, возвращаясь порой за полночь.

Грейс подумывала о том, чтобы открыться подругам, но современем обнаружила, что их буйная фантазия работает как раз в нужном для неенаправлении. И постепенно они отстали от нее – предложения романтического толкапрекратились, а Грейс только этого и надо было. Иными словами, она жила именнотак, как ей хотелось.

На самом же деле ее вечерние отлучки стали воистину смысломее земного существования. Поселившись в роскошном доме, Грейс тотчас жепринялась подыскивать подходящее место для работы три раза в неделю. Не радиденег, нет – просто чтобы расплатиться с людьми за свое благополучие. Оначувствовала себя слишком счастливой, чтобы сидеть сложа руки и никому непомогать. Она клялась самой себе, что непременно станет это делать, – ещетогда, в Дуайте, лежа на нарах, болтая с Салли или работая с Луаной.

Поиски подходящего места заняли целый месяц. Спроситьнапрямик было не у кого, но она внимательно просматривала газеты, а однажды потелевизору наткнулась на передачу о госпитале Святой Марии. Это был кризисныйстационар для женщин и детей, располагался он в старом кирпичном доме. Когдаона впервые попала туда, то увиденное глубоко потрясло девушку. Краска настенах облупилась, голые лампочки сиротливо свисали с потолков. Повсюду свизгом бегали дети, слонялись из стороны в сторону женщины. Большинство из нихвыглядели бедными, чуть ли не нищими, многие были беременны, в глазах у всехзастыло отчаяние. Чуть ли не каждая была жертвой насилия, многим с трудомудалось избежать смерти. Все выглядели испуганными, а кое-кто навсегда потерялрассудок…

Делами стационара заправлял доктор Пол Вайнберг, молодойпсихолог, который живо напомнил Грейс Дэвида Гласса, и впервые после переезда вЧикаго она отчаянно затосковала по Молли. Как хорошо было бы сейчас поговоритьс ней, рассказать ей обо всем. Увиденное глубоко тронуло и даже ранило Грейс.Здесь работали в основном добровольцы, а оплачиваемых сотрудников была лишьжалкая горстка – „ основном интерны, будущие психиатры да еще несколькодипломированных сиделок. Женщинам и детям, живущим здесь, необходимы былимедицинская помощь, советы психолога, многим негде было жить. Они отчаяннонуждались в одежде, и нежности и заботе – словом, дружеской руке, за которуюмигли бы ухватиться, чтобы не соскользнуть в пропасть. А для Грейс визиты вгоспиталь Святой Марии были лучом света во тьме, это было место, гдевозрождались души, где людей собирали воедино из осколков…

Но эта тяжелая работа была благом и для самой Грей. Теперьее жизнь обретала ценность. Она вызвалась трудиться в стационаре трижды внеделю по семь часов, что было неоценимым подспорьем. Но здесь и сама Грейсобретала покой. Сама по себе возможность помогать людям, столь же несчастным,как и она, воодушевляла девушку. А ведь многие из здешних обитательниц испыталив точности то же самое, что и она когда-то. Да и некоторые из детей тоже. Тутбыли и четырнадцатилетние беременные девочки, изнасилованные отцами, братьямиили дядьями, были тут и семилетки с остекленевшими, ничего не выражающимиглазами, и женщины, которые уже не верили, что когда-нибудь снова смогут статьсчастливыми. Они были жертвами насилия, при чем преимущественно со сторонысобственных мужей и отцов. Многие из этих несчастных подвергались насилию ссамого раннего детства, потом бессознательно принималась терзать своих детей ипонятия не имели, как разорвать порочный круг. Именно этому и пытались научитьих в кризисном стационаре госпиталя Святой Марии.

Грейс трудилась без устали. Порой она работала с женщинами,но больше любила детей. Она собирала их стайкой вокруг себя, сажала на колени,рассказывала им сказки, которые сама и сочиняла, или же часами читала им вслух.А вечерами она водила маленьких страдальцев в клинику, что бы доктора осмотрелисвежие раны и увечья, просто на рентген или на анализы. Да, здесь ее жизньвоистину обретала смысл. Но порой ей делалось невыносимо больно ведь все этобыло ей так знакомо.